Петербургское действо

Графиня Маргарита открыла свои красивые черные глаза, лниво обвела ими кругомъ себя по горниц, но не шевельнулась и тотчасъ же задумалась. Съ самой минуты пробужденія, всякій день, въ ней являлась все та же неотвязная, постоянная дума, неотвязная забота о трудныхъ обстоятельствахъ странно сложившейся ея жизни.

На это утро всякая другая женщина поспшила бы встать и опустить гардины или какъ нибудь укрыться отъ горячихъ лучей солнца, черезъ-чуръ сильно пригрвшихъ ее. Графиня, напротивъ, съ наслажденіемъ осталась на этомъ припек. Она еще съ дтства любила грться на солнц и ощущать въ себ огонь пронизывающихъ тло лучей. Она сама любила сравнивать эту свою страсть съ отличительною чертой зми, которая по цлымъ часамъ лежитъ на самомъ палящемъ солнц и грется, свернувшись въ кольцо на раскаленномъ камн. И если эта страсть графини была общая со змей, то и кром нея было въ характер молодой красавицы много зминаго, за исключеніемъ разв злости и ядовитости.

Наконецъ, Маргарита протянула руку, хотла взять колокольчикъ и позвонить горничную, но глаза ея упали на табакерку и она прежде всего по пробужденіи не могла отказать себ въ первомъ обычномъ удовольствіи. Когда она взяла табакерку и, доставъ микроскопическую щепотку, понюхала, красивое личико ея тотчасъ же слегка оживилось и стало мене сонливое и вялое.

Затмъ она позвонила, въ дверяхъ тотчасъ же показалась хорошенькая ея горничная Шарлота и, оглядвшись, ахнула и всплеснула руками. Обращаясь къ своей госпож фамильярно и бойко, она заговорила по нмецки:

— Ахъ, liebe Gr"afin, опять я забыла опустить занавску. Ужь какъ, врно, вы меня бранили.

— Ахъ, нтъ, Лотхенъ, я очень рада была. Солнце меня пригрло, а я этимъ въ Россіи рдко наслаждаюсь. Мы будемъ лучше всегда оставлять эту занавску. Авось, хоть разъ въ мсяцъ, въ Петербург подымется европейское солнце.

— Ну, здсь оно не любитъ часто бывать, отозвалась Лотхенъ.

Горничная, живая и ловкая въ движеніяхъ, и въ голос и походк, вышла изъ спальни и скоро вернулась съ фарфоровымъ подносомъ, на которомъ стоялъ маленькій красивый сервизъ. Она уставила подносъ на другомъ столик и придвинула все къ кровати.

— Сегодня кофе будетъ хуже, заговорила она, оглядываясь, — вы ужь очень долго спали. Что это?! Опять считали! Какъ не стыдно глаза напрасно портить.

Графиня, накладывая себ сахаръ въ чашку, вдругъ остановилась среди движенія и, поднявъ чуть-чуть свои тонкія черныя брови, вымолвила, какъ бы показывая ими въ верхній этажъ.

— Ну, что тамъ?

— Ничего, все то же! Чему тамъ быть?! небрежно выговорила Лотхенъ, подбирая на большомъ стол разсыпанныя карты, бирюльки и шахматы.

— Смотрите, Фленсбургъ ихъ изъ Парижа выписалъ, а вы пролили, прибавила она, показывая флаконъ отъ духовъ.

— Спитъ или проснулся? спросила Маргарита, не обращая вниманія на замчаніе любимицы.

— Право, не знаю, кажется, Эдуардъ еще внизу. A ужь онъ будто чутьемъ слышитъ всегда, когда его баринъ долженъ проснуться.

Наступило минутное молчаніе, посл котораго Лотхенъ, подойдя къ столику съ кофеемъ, засунула руки въ кармашки своего полотнянаго, пестраго въ цвточкахъ, платья, которое замняла въ праздничные дни шелковымъ, и глядя пристально въ лицо графини, выговорила полушепотомъ:

— Когда жъ это, liebe Gr"afin, конецъ будетъ? Это ужасно! Что-жъ этотъ проклятый Вурмъ вамъ говорилъ вчера?

Графиня слегка пожала красивымъ полуобнаженнымъ и снжно-блымъ плечомъ и вздохнула:

— Что-жъ онъ знаетъ! выговорила она чрезъ мгновеніе, — говоритъ: скоро, на-дняхъ; а потомъ пройдетъ мсяцъ и онъ говоритъ: не знаю, и утшаетъ тмъ, что во всякомъ случа надо ждать, когда ледъ на Нев пройдетъ. A когда онъ двинется?! вдругъ какъ бы разгнвалась молодая женщина. — Я спрашивала вчера Полину. Она говоритъ, что бываетъ иногда ледоходъ въ ма мсяц. A мы за эти два мсяца сто разъ успемъ съ ума сойти.

И Маргарита перестала пить свой кофе, задумалась глубоко и прошептала:

— Да, ужасно! Думала ли я, что буду когда либо въ такомъ положеніи?

— Старый графъ?! выговорила Лотхенъ шепотомъ и съ особымъ удареніемъ, какъ бы нчто повторяемое въ сотый разъ.

— Ну, ддъ?.. Ну, хорошо! Ну, что же?.!..

— Что? повторила Лотхенъ и тоже фамильярно подернула плечами. — Зажмурьтесь, да и ршитесь… Говорятъ, надо глаза закрыть, когда что страшно или противно…

Графиня вдругъ расхохоталась весело и прибавила, кончивъ свою чашку.

— Ты вотъ другихъ посылаешь, а ты сама попробуй, какъ это весело.

Лотхенъ тоже разсмялась.

— У меня такого дда нтъ! A если бъ былъ… О-о!.. Я бы показала силу характера.

— Должно быть! Хвастунья! Это легко на словахъ!…