Петр Грушин

Вечером у летчиков‑испытателей, работников аэродрома и, естественно, у инженеров‑испытателей ОКБ‑2 появился великолепный повод для празднования не только Международного женского дня… К тому же каждый пуск ракеты с истребителя, а несмотря ни на что дело это было рискованное, неплохо оплачивался. Так, за каждый произведенный пуск ракеты летчик получал две с половиной тысячи рублей, а если в одном полете запускались сразу четыре ракеты, то цифра соответственно умножалась. Свою долю от этой арифметики получали и техники, и инженеры‑испытатели…

* * *

Тем временем за первым успехом последовали обычные ракетные будни. Отчеты, доработки, очередные испытания. После каждого испытания требовалось обработать десятки метров кинопленки, осциллограмм, сотни фотографий, выполнить множество расчетов по анализу испытания. Электронно‑вычислительных машин тогда еще не было и в помине, и большинство расчетов делалось методом численного интегрирования на клавишных машинках. Эта весьма скрупулезная работа требовала великого терпения, аккуратности и точности, а выполняли ее инженеры‑испытатели, большинство которых составляли молодые женщины.

Работы по доводке ракеты, ее аппаратуры продвигались быстро. Уже осенью 1955 года состоялась серия пусков ШМ по Ил‑28, продемонстрировавших, что этой ракете по силам справиться и с такой мишенью.

К моменту завершения государственных испытаний, к началу 1956 года, количество пусков ШМ превысило семьдесят. Результаты, полученные в летных испытаниях, в полном объеме соответствовали предъявленным требованиям, они же, в свою очередь, соответствовали уровню развития бомбардировочной авиации четырех‑пятилетней давности.

Так, при пусках с МиГ‑17 в хвост атакуемой мишени диапазон дальности стрельбы ШМ составлял от 2 до 3 км, при дальности устойчивого автосопровождения цели радиостанцией перехватчика РП‑1‑У до 3,5–4 км. Рассчитывать на успех при реальном перехвате отстреливающихся и маневрирующих бомбардировщиков было крайне сложно. Однако руководство ПВО подошло к этой работе весьма прагматично – как к первому более‑менее удачному шагу в деле создания ракет для истребителей‑перехватчиков. К тому же затянувшийся процесс вооружения ракетами истребителей‑перехватчиков (вспомним СНАРС‑250 КБ М. Р. Бисновата, задание на разработку которого было выдано еще в 1948 году) грозил продлиться еще несколько лет в случае отказа от К‑5. А время как всегда поджимало…

25 апреля 1955 года вышел приказ Министерства авиационной промышленности, в соответствии с которым освоение серийного производства РС‑1‑У поручалось заводу № 455, находившемуся неподалеку от Москвы, в районе Подлипок. Этот завод ранее специализировался на изготовлении пушечных турелей для бомбардировщиков. Для помощи в освоении выпуска новой продукции на основе уже имевшегося конструкторского отдела было сформировано небольшое конструкторское бюро. Со временем это КБ выросло в солидную ракетную организацию – ОКБ «Звезда», где К‑5 была взята за основу при создании ракеты Р‑55 с тепловой ГСН, а ее аэродинамическая компоновка – для ракет класса «воздух – поверхность» Х‑66, Х‑23 и Х‑25.

18 мая 1956 года ШМ была принята на вооружение истребителей‑перехватчиков ПВО МиГ‑17ПФУ и Як‑25К под обозначением РС‑1‑У (сама система вооружения получила в войсках обозначение С‑1‑У).

Общее количество изготовленных РС‑1‑У было относительно небольшим. Недолго находилась первая авиационная ракета и на вооружении. Основной причиной были, конечно же, ее невысокие характеристики, а также весьма непродолжительное пребывание на вооружении авиации ПВО ее «носителей» – истребителей МиГ‑17ПФУ и Як‑25К.

* * *

Работы по модернизации ШМ начались еще до момента совершения ею первых перехватов воздушных мишеней. В течение 1954 года в ОКБ‑2 рассмотрели все возможные варианты выполнения этой работы и наметили пути их реализации. По существовавшему тогда положению для официального начала крупномасштабных работ по созданию либо модернизации ракетной техники требовалось постановление правительства. С этой целью в течение нескольких месяцев по инстанциям «ходили» соответствующие документы, постепенно «обраставшие» визами и подписями, в руководство отправлялись сводки, планы и графики выполнения будущей работы. Без преувеличения можно сказать, что эти документы являлись стержнем разветвленной системы, обеспечивавшей в дальнейшем бесперебойную и взаимоувязанную работу. В этих документах отражались не только этапы и сроки разработки ракеты, но и поставка ее агрегатов, комплектующих элементов, материалов…