Петр Грушин

– А вот генеральный конструктор Лавочкин и наши радиоспециалисты считают, что следующую за С‑25 систему обязательно надо делать с головками самонаведения. И ее мы сделаем раньше вашей С‑75.

– Ракета для С‑75 уже скоро начнет летать на полигоне. Готовятся и радиокабины для экспериментального образца комплекса, и вскоре они будут отправлены на полигон.

На этом пикировка закончилась, но произнесенные Калмыковым волшебные слова о головке самонаведения возымели действие. Все выступавшие вслед за разработчиками С‑75 маршалы как один высказывались за то, чтобы в этой системе использовалась головка самонаведения. И напрасно Кисунько с Грушиным пытались объяснить, что для этого пришлось бы разрабатывать совсем другой проект. Никто из выступавших не имел представления о головках самонаведения, кто‑то даже поратовал за их «навинчивание» в дальнейшем и на артиллерийские снаряды. Черту под горячим спором подвел Жуков.

– Эта система нам нужна! – при этом он указал рукой на ковер, где были расставлены заготовленные Грушиным игрушечного вида макеты. – Конечно, хорошо бы иметь в ней и головку самонаведения, но мы должны считаться с тем, что у наших конструкторов эта проблема еще не решена. Кстати, должен разочаровать товарищей, что, даже когда такие головки появятся, их не удастся навинчивать на артиллерийские снаряды.

В результате 1 октября 1954 года было принято Постановление Совета Министров СССР, которым было санкционировано создание опытного образца С‑75 с использованием 10‑сантиметрового диапазона.

В таких условиях продвигались работы по ракете, когда уверенность в грядущем успехе была свойственна далеко не всем. Ведь помимо множества научно‑технических проблем производство новой ракеты несло с собой немало проблем и другого плана, большей частью психологического, во многом определявшихся словами «создается впервые». И дело было не только в чертежах и «железе» – при разработке ракеты требовалось сформировать новые, «системные» взаимоотношения между разработчиками ее различных элементов. Да и сама ракета являлась лишь одним из основных компонентов создаваемой системы. Вместе с ракетой в состав системы входило множество самых разнородных элементов: стартовое оборудование, наземные станции наведения, радиолокационная сеть обнаружения, радиосеть оповещения, снаряжательные и технологические машины, склады хранения и многое другое. И все же без успешного строительства эффективной и надежной ракеты не могло быть и речи о создании работоспособной и эффективной системы оружия.

Разработка В‑750 шла одновременно с процессом становления нового КБ в обстановке, которая ненамного отличалась от военной. Проектировщики и конструкторы ОКБ‑2 работали с утра до вечера и сверхурочно, часто без выходных. Ведь сроки были жестче некуда – весной 1955 года ракета должна была полететь. И, конечно, был велик соблазн взять за основу уже сделанное ранее – ШБ или же ракету Лавочкина.

Практически каждый вечер Грушин задерживался в КБ допоздна. День, уходивший на множество организационных вопросов и телефонных звонков, не позволял сосредоточиться на главном – ракете, его ракете. Множество людей занималось ею, выдумывали, чертили, рассчитывали – но только ему принадлежало право сказать «моя ракета».

Работая с Лавочкиным над «Беркутом», Грушин находился «на дистанции» от вопросов реальной проектной и конструкторской жизни, его полномочия были четко очерчены Лавочкиным, и любые, даже самые ценные, его советы и предложения воспринимались как советы «постороннего». Грушин не был в числе лидеров в той работе – у Лавочкина имелся свой круг единомышленников.

К ракетам, созданным в то время в ОКБ‑301, Грушин относился без лишней сентиментальности – чересчур тяжелые, громоздкие и по конструкции, и по исполнению, сделанные «по‑самолетному». Опыт Грушина и как ученого, и как конструктора доказывал – любую техническую задачу можно решать по‑разному и считать, что у Лавочкина во всем был найден наиболее правильный ответ, не было никаких оснований. К тому же, как известно, лавочкинцам приходилось создавать свои первые зенитные ракеты в большой спешке.

Созданная в КБ‑1 ШБ также во многом не устраивала Грушина. При всех своих достоинствах эта ракета несла на себе печать гонки – быстрее на полигон, быстрее на пуски… А результат – только полшага вперед.

«750‑я» должна была избавиться от бросающихся в глаза недостатков ракет Лавочкина, стать изящной, тонкой, но в то же время маневренной и скоростной, способной летать на границе устойчивости и прочности, быть технологичной и относительно недорогой.

Желание Грушина действовать без излишней оглядки на авторитет создателей уже летающих образцов зенитных ракет являлось отражением внутренней убежденности в том, что его конструкторское бюро должно было искать и находить собственные решения и собственные пути.

– Раз государство нас создало, тратит на нас средства, значит, мы должны работать, придумывать, творить. Все, что мы делаем, должно быть лучше, чем сделано до нас. Зачем мы будем нужны, если ничего своего не внесем в это дело?