Петр I. Материалы для биографии. Том 2, 1697–1699

В те времена наряду с явной официальной дипломатией существовала еще тайная, через которую государи вели свою политику параллельно с международными отношениями правительств и секретно от последних. Система такой тайной дипломатии была особенно принята у французских королей, и еще раньше, чем обмениваться визитами с официальным французским посланником, Возницын принял тайного французского агента. «Здесь, в Вене февраля в 17 день, — доносил Возницын, — явился мне прежде бывший француз, говорил с ним пространно». Слова «прежде бывший» следует, как это выяснится ниже, понимать в таком смысле, что он был в русском посольстве раньше, еще при самом Петре. Возницын высказал ему пожелание, чтобы от короля было сделано предложение царю посетить Францию. Предложение можно сделать хотя бы не непосредственно, а, например, в форме письма кого-либо из министров к нему, агенту, а он уже мог бы предъявить письмо Возницыну. Агент сказал, что король желал видеть царя в своем государстве, и этот вопрос, принимать ли и призывать ли его, обсуждался в королевском совете, причем все были согласны и только один голос был против. Он, агент, получил приказ ехать вслед за царем на почтовых в Венецию, там проведать о намерениях царя, и, если бы царь пожелал быть во Франции, тотчас же об этом донести; тогда бы король прислал для него корабли в Ливорно[1382]

или в Пизу под видом купеческих. Но так как царь уехал из Вены в Москву, то дело это пресеклось. Если же царь хотел бы теперь приехать во Францию через Италию или по Балтийскому морю в Дюнкирхен, то король, думает он, «по тому ж своему намерению учинит». Возницын заметил, что если у короля есть желание принять государя, то можно бы в соответствующей форме об этом отозваться и тем царское величество обнадежить, причем далее добавил, что «царское величество… имеет такую склонность, чтоб ему видеть чужеземские государства, а наипаче слыша о его королевского величества добронравных поведениях и о воинских и политических поступках»; но отсутствие приглашения может служить затруднением. Агент говорил, что король их «во всяких делех искусно поступает и прежде времени и не осведомись подлинно, явно не вступает, а чает-де о том же и Кро (т. е. поступивший на русскую службу герцог де Кроа) его царскому величеству доносил же». Если бы царь был в Италии, «чаял бы, чтоб могло то быть, а чтоб-де к Москве, и о том не знает, потому что король его все дела свои с высоким осмотрением управляет». Агент заявил далее, что король намеревался послать купцов своих в Китай и просить царя о пропуске; однако это причинило бы досаду англичанам и голландцам, да в ту пору заболел испанский король, и это намерение было оставлено. Возницын уверил его в согласии царя на такой пропуск и затем спросил: «…о том о всем помянутом здешнему их послу господину маркизу ведомо ль?» Агент сказал: «…отнюдь нет, потому что у них при дворе тот только ведает, кому какое дело вручат». На прощание московский посол сказал агенту, чтоб он еще с ним повидался, — что, однако, не состоялось, — и в заключение, пишет Возницын, «я ж его спросил, где он доселе был и со мною не видался? Он сказал: в розных местех, ездил для учения немецкого языка»

[1383]

.

Хотя агент и уверял, что официальному французскому представителю маркизу де Виллару о его переговорах было неизвестно, однако на самом деле посланник был о них осведомлен. В передней маркиза во время визита к нему Возницына 2 марта дворяне маркиза спрашивали русского переводчика Петра Вульфа: «…давно ль был у вас наш француз? Он сказал: который? Они: тот, что видел царское величество здесь, в Вене. Он сказал: я его не знаю. Они говорили: что от нас таишь? Мы ведаем, что он к послу вашему ходит и от нашего то не тайно»[1384].