Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

К началу 1918 г. в Петрограде имелось два с небольшим десятка детских садов, принадлежавших частным организациям. Некоторые из них носили экспериментальный характер. К осени того же года они все были национализированы. Одновременно быстро расширялась сеть государственных садов. За 1918 г. количество дошкольных учреждений в городе увеличилось в три раза, а к концу 1920 г. в Петрограде имелось 130 детских садов и очагов, которые посещали 5,5 тыс. детей, и 71 детский дом для дошкольников с почти пятью тысячами воспитанников[1153]. Но и это количество не удовлетворяло потребностей населения, так как из-за тяжелых жизненных условий все большее количество женщин-матерей вынуждено было идти работать, а в городе в середине 1919 г. имелось до 70 тыс. детей дошкольного возраста

[1154]. Развитию сети государственных детских садов препятствовали материальные трудности и недостаток подготовленных воспитателей, из-за чего резко снизился уровень воспитательной работы. Осенью 1919 г. более половины всех воспитателей петроградских детских садов не обладали никакой специальной подготовкой, примерно шестая часть не имела даже среднего образования, и пятая часть окончила лишь краткосрочные курсы[1155]

.

Важнейшим звеном коммунистического воспитания большевики считали школу. А.В. Луначарский называл школу «политическим учреждением, которое устанавливает государство в своих целях»[1156]. Новая школьная система изначально строилась таким образом, чтобы, по словам В.И. Ленина, «все дело воспитания, образования и учения современной молодежи было воспитанием в ней коммунистической морали»

[1157].

Главной, хотя и наиболее неподатливой, сферой воспитания была средняя школа. Объектом воспитания стали не только учащиеся, но и учителя, как основной активный элемент школьного образования. Большинство учителей города входили в Петроградский учительский союз (ПУС). Это была наиболее сильная из местных организаций Всероссийского учительского союза (ВУС), самой крупной и влиятельной профессиональной учительской организации России. К январю 1918 г. в ПУС состояло около 5 тыс. членов[1158]

. Большевиков среди учителей насчитывались единицы. Нарком просвещения А.В. Луначарский позднее говорил: «Количество педагогов… в среде нашей партии было крайне ничтожно. Все учительство, беря в скобки некоторых людей, от самого знаменитого профессора до последнего сельского учителя встретило нас с наглой враждебностью и с равнодушием, окрашенным несомненной враждебностью»[1159]. Политический протест против новой власти вылился в конце 1917 г. в общегородскую школьную забастовку под руководством организаций ВУС. Забастовку поддержали родительские комитеты и Союз учащихся. Однако забастовка в Петрограде не была такой единодушной, как в Москве. Часть преподавателей школ пребывала в сомнении: допустима ли вообще забастовка в школе, не нанесет ли она вред воспитанию детей. Большинство учительства придерживалось мнения, что школа должна быть аполитична.

Для противодействия учительской оппозиции Наркомпрос создал альтернативную организацию – Союз учителей-интернационалистов (СУИН), куда вошли три десятка человек, представлявших различные леворадикальные политические течения: большевиков, левых эсеров, анархистов, эсеров-максималистов и т. п. Большинство учителей бойкотировало СУИН как официозную организацию. Действительно, почти все члены нового союза были служащими Наркомпроса, некоторые занимали руководящие должности. В отличие от провинциальных городов, в Петрограде СУИН так и остался малочисленной организацией, не пользующейся никаким влиянием и раздираемой межпартийными противоречиями.

К весне 1918 г. многие учительские объединения, трезво оценив политическую обстановку, «признавая новую власть как факт установившийся», по словам резолюции одного из союзов, пришли к выводу, что необходимо пойти на контакт с Наркомпросом. На совещании делегатов учительских организаций Северной области в мае 1918 г. отмечалось: «В последнее время отношения между учительством и властью… начинают принимать более миролюбивый характер»[1160]. Деловое сотрудничество с Наркомпросом воспринималось как неизбежность.