Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

Сложность новых программ для учителя истории (да и других предметов) заключалась еще и в другом. В течение считанных месяцев он должен был совершить прыжок из одного мира духовно-нравственных ценностей в другой, противоположный по знаку. Можно себе представить замешательство школьного преподавателя, который в течение многих лет повторял легенду о заслугах и нравственных добродетелях царя-освободителя Александра II, а теперь вынужден был импровизировать новую легенду о героизме революционеров-цареубийц, покончивших с тираном. Если человек и готов был безоговорочно принять новую трактовку исторических событий, то перестроить вросшую в сознание схему и логику старой концепции, да еще в такой короткий срок, было нелегко. Поэтому психологическая атмосфера в «новой» школе представляла собой странное смешение старых и новых ценностей. «Ярлык „единой трудовой школы“ украшает теперь все петроградские учебные заведения, – писал весной 1919 г. эксперт Комиссариата просвещения СКСО А.Е. Кудрявцев, – но за этим ярлыком сплошь да рядом скрывается недавняя старина во всей своей неприкосновенности. Кое-где портреты Маркса, Ленина, Троцкого, Луначарского пребывают в близком и трогательном соседстве с заделанными в золоченую раму похвальными дипломами императрицы Марии или Александры… Во время посещения одной из школ мне пришлось побывать на школьном завтраке. Подсаживаюсь к столу рядом с ученицами. Над нами красуется большой портрет К. Маркса, а с противоположной стены глядит на нас столь знакомое всем петроградцам лицо А.В. Луначарского. Я показываю на него своей соседке и спрашиваю, кто это такой. „Кажется, Урицкий“. – „А над нами кто?“ – „Это Карл Маркс“. – „А кто он такой был?“ – Ответа не последовало. Не могли мне разъяснить этой загадки и остальные ученицы… В некоторых школах мне с гордостью показывали на заведенный в школьной библиотеке отдел социалистической и политической литературы. Это оказалась случайно приобретенная партия брошюр… Никакой системы в подборе книг не было заметно»[1192]

.

Для внедрения новой идеологической схемы в сознание учителей Комиссариат просвещения уже в канун 1918/19 учебного года ввел в программу курсов по педагогической переподготовке предметы политического характера: историю социализма, политическую экономию и др.[1193]

Эффективность этой формы политического воспитания оказалась слабой. Н.К. Крупская писала, что курсы в 1918 г. не смогли «сразу поднять учительство на должную высоту, хотя через одни только петроградские курсы прошло шесть тысяч учителей»[1194]

.

С 1919/20 учебного года для учащихся средней школы и старшего класса начальной школы были введены уроки «политической грамоты». В программу этих уроков вошли темы по основам теории и истории большевизма: «Диктатура пролетариата», «Сведения по истории большевистской партии», «Подготовка и ход Октябрьской революции» и т. п. Для ведения этих уроков приглашались лекторы из городского и районных комитетов РКП(б). На одном из заседаний Василеостровского районного педагогического совета особо отмечалось, что этот предмет «должен занять в школах одно из первых мест… В основу уроков политического знания должно быть положено выявление и освещение происходящей социально-политической борьбы как классовой, как борьбы труда с капиталом. Главный метод обучения – это вдвинуть ребенка в современность путем чтения газеты и объяснения ее с классовой точки зрения»[1195]

.

В политическом воспитании учащихся, а также и учителей, значительное место занимала внешкольная работа. Организовывались лекции на политические темы, которые читали партийные лекторы. Так, в конце 1919 г. отдел народного образования 2-го Городского района предложил всем районным школам привести учащихся на цикл лекций по темам: «Советская власть», «Школа, религия и церковь», «Класс, социализм и коммунизм», «Интернационализм» и т. п. Для преподавателей истории посещение этих лекций было обязательным[1196].

Большая роль в политической работе с учащимися отводилась революционным праздникам. Школьники принимали непременное участие в демонстрациях, митингах и других массовых действах. Это должно было способствовать развитию коллективизма у детей. Осенью 1918 г. Комиссариат просвещения СКСО предложил всем школам города обратить особое внимание на участие школьной молодежи в празднествах первой годовщины Октября. Особенно желательным руководство комиссариата считало присутствие учащихся на открытии революционных памятников для «развития у молодежи коллективных навыков и хоровых переживаний», а также разучивание школьными музыкальными ансамблями и «хоровое и оркестровое исполнение „Интернационала“, „Дубинушки“, „Нашего марша“».[1197] Празднества и другие массовые театрализованные зрелища оказывали наибольшее политизирующее влияние на детей и подростков, привлекая их своей сценичностью и размахом.