Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

25 октября 1917 г. красногвардейцы заняли в Петрограде типографии газет «Русская воля» и «Биржевые ведомости». В ночь на 26 октября большевики закрыли газету «Наше общее дело», ее редактор В.Л. Бурцев был посажен в Петропавловскую крепость. Утром 26 октября перестали выходить газеты «Новое время» и «Вечернее время», издаваемые Б.А. Сувориным, газета кадетов «Речь» и меньшевистская газета «День»[1214]. 27 декабря Совнарком принял декрет о печати, который предусматривал запрет на выход изданий, оппозиционных новому режиму. Подлежали закрытию газеты, «призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению» правительству, «сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов» и «призывающие к деяниям явно преступного, т. е. уголовно наказуемого характера»

[1215]. Средством экономического давления на печать должен был стать опубликованный 8 ноября декрет СНК о государственной монополии на объявления, лишивший газеты одного из источников финансовых средств[1216]

. Оценку соответствия газетных материалов всем перечисленным видам преступлений и решение вопроса о закрытии газет и наказании их редакторов взял на себя Революционный трибунал по делам печати, сформированный в Петрограде 17 января 1918 г. по инициативе М.М. Володарского, который постоянно выступал на его заседаниях в качестве государственного обвинителя, требуя закрытия очередного издания или изданий.

С 11 марта 1918 г. Володарский возглавил Комиссариат агитации и печати Петроградской трудовой коммуны, преобразованный в апреле того же года в одноименный комиссариат Союза коммун Северной области. Он координировал всю деятельность по борьбе с оппозиционной прессой. Первое время, наряду с репрессиями, в отношении «лживой буржуазной печати» проявлялась определенная гибкость и даже известный «либерализм», который был продиктован некоторыми колебаниями в оценке декрета о печати в рядах самих большевиков и левых эсеров.

«Коммунистические цензора очень быстро сообразили <…>, что надо бороться с „духом“ газеты, с „подбором“ фактов, с „тоном“ отношения к новой власти, – писал по этому поводу публицист А.С. Изгоев. – Можно было и порицать, но это должно было делаться с оттенком уважения, а, главным образом, без скрытой подоплеки: „мы“ и „они“»[1217]. Но период «либерализма» продолжался недолго. Уже к лету 1918 г. положение резко изменилось. Н.Я. Кузьмин, ставший главой Комиссариата печати, агитации и пропаганды после убийства М.М. Володарского, следующим образом сформулировал свои основные задачи: «Полное отметение и закрытие всех соглашательских газет, как наиболее ядовитых и вредных в острый период Гражданской войны… Беспощадное и последовательное давление на печать путем штрафов, закрытий, арестов – и в нужный момент закрытие всех газет»[1218]

.

Эта программа выполнялась строго последовательно. Только за июль 1918 г. в Петрограде было оштрафовано 10 газет самых разных направлений на общую сумму 127 тыс. рублей, 15 изданий закрыто, 5 редакторов и литературных сотрудников арестованы в качестве заложников[1219]. К концу 1918 г. уже не только оппозиционная, но и всякая иная небольшевистская печать была запрещена. С этих пор и до начала нэпа в Петрограде выходили исключительно официальные коммунистические и советские издания. Уничтожению небольшевистской прессы способствовала национализация Петроградского телеграфного агентства (ПТА), всей материально-технической основы печатного дела: издательств, типографий и т. п., а также ликвидация рынка бумаги и замена его государственным распределением. Сразу после октябрьского переворота Военно-революционный комитет (ВРК) начал устанавливать в Петрограде контроль за захваченными типографиями. Он предписал начальникам караулов составить списки служащих, впускать их только по пропускам и не разрешать ничего печатать без санкции ВРК и его комиссаров. Но овладеть полностью всеми 322 типографиями и типолитографиями города, сломить сопротивление оппозиционно настроенного профсоюза печатников удалось только через год.[1220] Наступил тот самый «нужный момент», о котором писал Н.Я. Кузьмин. Большевики остались единственной политической силой, владевшей печатным станком как средством массовой политико-психологической обработки населения.

В системе мер по формированию так называемого «нового человека», пожалуй, главное значение большевики придавали массовому устному и печатному воздействию на психику наиболее широких слоев населения. Это воздействие они подразделяли на два тесно взаимосвязанных направления: пропаганду – постоянное целенаправленное распространение коммунистических взглядов и представлений среди народа и агитацию – вербовку своих сторонников и внедрение каких-либо лозунгов для активизации «масс». Агитационно-пропагандистская деятельность была важнейшей обязанностью каждого члена партии. Средством агитации и пропаганды должно было стать все: газета, книга, устное слово.