Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

Большевистская печать основывалась на принципах, в корне отличных от тех, что были приняты в буржуазном обществе. Разномыслие, множественность и индивидуальность точек зрения на любой предмет, которые характерны для изданий этого общества и которые дают возможность читателю судить о всей его политической палитре, при большевиках сфокусировались в одной точке – официальной точке зрения РКП(б). Материал, который предоставляли читателю полосы коммунистических газет, давал информацию о событиях в преломлении партийных интересов и идеологии. «На все явления общественной жизни наша печать смотрит под углом зрения „новой науки“, созданной Марксом и Энгельсом<…>, – писал петроградский партийный публицист В.А. Быстрянский. – Коммунистическая пресса <…> – это могучее орудие в деле воспитания граждан социалистического общежития, в деле созидания нового коммунистического общества». Отсюда и новая роль журналистики и журналистов. При советской власти, утверждал тот же автор, «журналист является подлинным орудием коммунистического просвещения масс»[1221]

.

Пропагандистская назидательность и строго официальный тон большевистской печати никак не могли удовлетворить образованного читателя, уже привыкшего к пестроте и разномыслию периодических изданий. «Седьмой месяц без газет, – с тоской писал один из петроградских интеллигентов в марте 1919 г. – Петроградцы… вдруг увидели то, чего не видели в самые мрачные эпохи реакции. Ведь седьмой месяц читать одну „Северную Коммуну“ – это все равно, что прежде бы читать „Ведомости С[анкт]-Петербургского градоначальства"… Читаем. И примирились, кажется»[1222]

. Скудость сведений, сообщаемых советскими газетами о происходящих в стране событиях, способствовала тому, что важным источником информации для населения Петрограда стали слухи. Они иногда были правдоподобны, нередко принимали преувеличенные формы, но чаще всего не отражали реальные события, а выдавали желаемое (или, наоборот, пугающее) за действительное. Эту атмосферу слухов и домыслов, в которой обитали петроградские жители, обрисовала в дневнике З.Н. Гиппиус. «Все теперь без исключения, – носители слухов, – отмечала она летом 1919 г. – Носят их соответственно своей психологии: оптимисты – оптимистические, пессимисты – пессимистические. Так что каждый день есть всякие слухи,

обыкновенно друг друга уничтожающие. Фактов же нет почти никаких. Газета <…>, если факты имеет, то не сообщает, тоже несет слухи, лишь определенно подтасованные»[1223]

.

Большевистская печать Петрограда определила свое лицо еще до октября 1917 г. Имея опытных и способных сотрудников, она весьма эффективно вела пропагандистскую войну с политическими противниками, которые вынуждены были отдать должное ее успехам на этом поприще. Так, например, известный социолог и политический деятель П.А. Сорокин писал: «…для пропагандистской газеты большевистская „Правда" очень умело редактировалась. Особенно великолепны были саркастические статьи Троцкого, в которых он бичевал и осмеивал своих оппонентов, в том числе и меня. Отличная сатира»[1224].

После октябрьского переворота в Петрограде периодическая печать оставалась основным средством массовой печатной пропаганды большевиков. Наряду с прежними официальными органами РКП(б) и советов (отделившихся от своих ставших «центральными» предшественников) – «Петроградской правдой» и «Известиями Петросовета» (со второй половины 1918 г. и до весны 1919 г. именовавшейся «Северной коммуной») – с начала 1918 г. стала выходить «Красная газета», рассчитанная на уровень восприятия городского пролетариата. Ее основал и редактировал комиссар печати и пропаганды М.М. Володарский. Газету отличали упрощенный язык и популярный характер подачи материала.