Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

На Марсовом поле, месте сбора всех праздничных колонн демонстрантов, был введен ритуал принесения символической присяги. Для этого установили наковальню, по которой ударяли молотом вожаки проходящих колонн. Центральным событием празднества стало ритуальное сожжение чучела дракона с надписью «Империализм» на площади Революции (Троицкой) под звуки «Интернационала», крики «Ура!» и выстрелы орудий с судов-грузовиков[1297]

. С 1919 г. вследствие недостатка материалов праздники стали более скромными. Октябрьский юбилей оказался в значительной степени скомканным из-за наступления на Петроград армии белых. К осени 1920 г. в городе иссякли запасы тканей, и количество транспарантов сильно сократилось. Украшения изготавливались в основном из дерева и еловых веток.

Появилась еще одна форма советского празднества, которая сразу же приобрела яркий обрядовый характер. По решению IX съезда РКП(б) об усилении хозяйственной пропаганды постановлением председателя Главного комитета по проведению всеобщей трудовой повинности Ф.Э. Дзержинского празднование 1 Мая 1920 г. было превращено в гигантский всероссийский субботник, результаты которого должны были стать «памятником коммунистического труда». При этом в постановлении большое значение придавалось художественному оформлению субботника для усиления его пропагандистского воздействия на массы. Поэтому Петроградский комитет партии для проведения субботника образовал четыре комиссии: 1) декоративную, 2) по разработке плана субботника, 3) театрально-музыкальную и 4) по участию детей в празднестве[1298]

.

Наиболее массовые субботники в Петрограде проводились в двух местах: у Зимнего дворца и на Марсовом поле. Рано утром прозвучал пушечный выстрел – знак начала работ. По этому сигналу, под торжественную музыку военных оркестров, семитысячная толпа начала разбирать ограду сада Зимнего дворца. Работа закончилась к двум часам дня. Дворцовая набережная оказалась загроможденной огромными каменными глыбами и связками металлических решеток: в этот день, в разгар празднества, их не успели увезти, а позднее уже не хватало рабочих рук. Даже спустя несколько лет, вплоть до 1924 г., этот «памятник коммунистического труда» все еще украшал собой набережную. Если «работа» у Зимнего явилась символом разрушения старого мира, то Марсово поле стало ареной «созидания новой жизни». Это зрелище было еще грандиознее. Собравшимся здесь 16 тысячам человек предстояло в один день превратить каменистую, пыльную площадь в цветущий сад. Участников субботника разбили на четверки, и работа началась. Для создания праздничной атмосферы в четырех углах поля безостановочно играли оркестры. Несколько театральных трупп разыгрывали драматические сцены. Рабочие поэты из Пролеткульта читали свои стихи. Братские могилы окружало множество красных знамен, сложенных манифестантами. К 6 часам вечера было посажено до 60 тыс. кустов вербы и акации. Сад вскоре зазеленел, но… ненадолго. К середине лета растения, посаженные неумелыми руками на тонкий слой невозделанной почвы, под которым находились кирпичи, погибли.

Рассматривая субботник с точки зрения здравого смысла, можно было бы сделать вывод о бесполезности, даже бессмысленности его итогов. Но в том-то и дело, что практические результаты на этом «празднике труда» отнюдь не были главным. Существенное заключалось в самом процессе совместной работы как коллективного обряда, в ее объединяющей роли, в ритуально-символическом значении коллективных действий и чувствований – в том, что роднило эти обрядовые действа с театром. Характерно, что такой специалист в сфере театра, как режиссер А.И. Пиотровский, дал высокую и даже восторженную оценку зрелищной стороне петроградского субботника: «Посадка сада имела <…>, как и разрушение ограды, чисто символическое, зрелищное значение. Это не делает изумительное явление менее значительным. Это лишь дает ему большее право на место в хронике празднеств»[1299]

.

Другое необычное для того времени зрелищно-ритуальное действо, в котором участвовали десятки тысяч людей, состоялось через год, в день празднования 1 Мая 1921 г. Это была церемония принятия «торжественного обещания» (присяги) военнослужащими Красной армии. Эта церемония впервые проводилась в таком массовом порядке. Весь ритуал, оформленный очень красочно и зрелищно, проходил на площади Урицкого вокруг нескольких центров, которыми являлись автомобили-эстрады. Окружавшие их воинские части хором повторяли слова «торжественного обещания». Им вторило эхо. Вокруг площади шествовала группа знаменосцев, и над головами присутствующих мерцал символический дождь – тысячи бумажных звезд, сброшенных с аэропланов. Это зрелище производило впечатление даже на зрителей, по своему духу и настроению весьма далеких от красных празднеств. «Сияло солнце… Вдалеке стоял в небе голубой аэростат <…>, – писал один из них. – А высоко, высоко кружились быстрые аэропланы и что-то сбрасывали. По-видимому, листовки. И они, медленно падая, долго, долго серебрились на солнце»[1300].