Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны

В начале 1919 г. в Петрограде была организована театрально-драматургическая мастерская Красной армии под руководством Н.Г. Виноградова, в которую вошло около 200 участников красноармейской самодеятельности. Создатели мастерской поставили задачу «основать новый героически-монументальный театр, проникнутый духом классовой борьбы пролетариата».[1305]

Постановки этой мастерской, хотя и осуществленные главным образом в театральных помещениях, оказали немалое влияние на позднейшие массовые уличные представления. К годовщине Февральской революции в марте 1919 г. в Железном зале Народного дома мастерская поставила весьма своеобразное «игрище» под названием «Свержение самодержавия». Состав участников был полностью непрофессиональным, текст – импровизационным, диалог сочетался в постановке с хоровым пением. Основу драматургического и сценического построения во многом определяли обрядовые принципы манифестации и митинга. Развитие действия выражалось в шествиях, атаках и иных формах перехода основной массы исполнителей с одних подмостков на другие. 11 мая 1919 г. петроградцы стали зрителями еще одного спектакля мастерской, разыгранного уже под открытым небом и названного «Действо о III Интернационале».

Импровизационные начала «игрища» «Свержение самодержавия» способствовали постоянному видоизменению этой инсценировки. Она приобрела окончательную форму к октябрьскому юбилею 1919 г., после неоднократных постановок в разных помещениях и на открытых площадках. К основному материалу прибавилась балаганная интермедия о Временном правительстве и штурме Зимнего дворца, а «игрище» получило название «Красный год»[1306]

.

К празднику 9 января 1920 г. театрально-драматургическая мастерская разыграла в Народном доме инсценировку «Кровавое воскресенье», ко второй годовщине Красной армии в феврале 1920 г. – постановку «Меч мира» в цирке Чинизелли, в марте – спектакль «Гибель коммуны» в Оперном театре Народного дома. В каждом представлении участвовало от 100 до 150 человек. Все эти зрелища строились, в сущности, на единых принципах. Они трактовали реальные исторические события с использованием приемов условной театрализации и символики. Так, в «Мече мира» красноармейцы говорили белым стихом, а «Троцкий» разрывал «свиток» Брестского договора с жестом актера классической трагедии. В то же время на сцене точно воспроизводились элементы военного парада, ритуал освящения знамени, инсценировка боя и т. п. Уже в инсценировках «Кровавое воскресенье» и «Красный год» вполне наметились характерные черты и композиционно-стилистические приемы, которые получили развитие в позднейших массовых постановках. Центр композиции составляла «масса» – толпа рабочих или революционеров – и «хор», действия которого согласовывались в единстве движения, пения, декламации. «Хор» (а в некоторых случаях и «масса») не был ни загримирован, ни костюмирован и ничем не отличался от массы зрителей. Таким образом, «хору» принадлежала наиважнейшая роль в спектакле: он осуществлял постоянную связь со зрителями, обеспечивал их активное эмоциональное участие в представлении, в развитии сценического действия, давая реальную возможность зрителю отождествить себя с «хором», которому противостояли нарочито театрализованные «маски» – символические буффонадные фигуры «врагов революции». В постановке «Кровавое воскресенье» ими были «царь», «Гапон», «полицейские». Реальность «хора» оттенялась иллюзорностью «масок». Самоотождествление зрителей с «хором» усиливало их отвращение к этим фантастически искаженным образам.

1 мая 1920 г. театрализованные зрелища разыгрывались уже на улицах и площадях Петрограда. Целая армия профессиональных актеров буквально оккупировала Летний сад и другие сады и площади в центре города. По Фонтанке, Мойке и Лебяжьей канавке плавали украшенные цветами и разноцветными фонариками лодки, с которых звучали песни и агитчастушки. Весь день по улицам разъезжали десять трамваев, покрытых ярко размалеванными фанерными щитами, и три грузовых автомобиля с агитбригадами. Они представили свыше ста инсценировок, уровень которых был рассчитан на вкусы уличной толпы: аллегорические сценки, шутки, акробатические приемы, буффонада. В духе балаганного гротеска изображались фигуры «врагов революции»: Керенский в виде жестикулирующего попрыгунчика, Деникин с виселицей в руке и т. п.[1307]