Пиар добра или как просрать всё

Я не только считал, что поэт должен быть больным, но также считал, что поэт должен быть бедным. У поэта – так я считал – обязательно должны быть долги. Крупные долги. Поэт должен постоянно скрываться от кредиторов, а когда поэт просыпается, у его постели должны стоять придуманные Булатом Окуджавой кредиторы. Не знаю, стояли ли когда-нибудь у постели Окуджавы кредиторы. Если стояли, я Окуджаву уважаю. Потому что это честно – просыпаешься, а у постели твоей стоят кредиторы. Сразу думаешь – вот ебана рот!

Отгонять от постели поэта кредиторов и погашать его долги, полагал я, должны две категории бескорыстных инвесторов – царь и женщины. Правда, царя уже давно нет – его ебнули матросики, одураченные коротышкой Ленином, вампиром и зоофилом.

Получается, оставались только женщины. Я был согласен, чтобы мои долги погашали женщины. Конечно, кто-то в этом может усмотреть что-то унизительное, некий альфонсизм. Но с другой стороны, если женщины, к примеру, совершенно искренне хотят оплатить долги поэта, потому что любят его – как можно отказать им в этом? Разве это не будет жестоко, слишком жестоко? Да, это будет слишком жестоко, и я так не могу.

Ну а кроме того, женщины, давно решил я, оплатят мои долги после моего ухода, стало быть, я этого не увижу, и стало быть, никто не сможет упрекнуть меня в альфонсизме, потому упрекать покойного поэта в альфонсизме глупо и поздно.

Да, я считал, что литература – это не способ заработать себе на хлеб. Это способ прожить коротко и хорошо. Это способ просрать все. Юноше, обдумывающему житье, решающему – как просрать все, скажу, не задумываясь – делай как я. Будь литератором.

Потому что литература - это всегда вынужденное занятие. Литератором становится человек не от хорошей жизни. Литератором становишься просто потому, что не умеешь держать в руках молоток, зубило, руль, на худой конец, калькулятор. Тогда начинаешь высказывать мысли в красивой форме и надеешься этим заработать на жизнь. Глупо? Да. Отважно? Безусловно.

Стасик, напротив, утверждал:

- Зря ты думаешь, что поэт должен быть бедным. Я не согласен. Я хочу быть богатым поэтом.

- Но как? – удивлялся я.

- Надо поехать на заработки, - сказал Стасик.

- Куда? – удивлялся я. – На Север?

- Ну, в общем, да, на Север, - задумавшись, подтвердил Стасик.

Мне понравилась мысль Стасика. Ведь я всегда был Амундсен, Амундсен духа. Я представил, как свистит ветер в ушах, свистит даже в ушанке, а мы со Стасиком идем, а идти еще долго, но надо. И я сказал:

- На собаках?

- Что - на собаках? – удивился Стасик.

- На собаках пойдем! – резонно, сурово и хрипло, как подобает полярнику, сказал я. – Собаки – лучший транспорт. Верблюды Арктики. А ночью можно спать с ними в обнимку, закопавшись поглубже в снег.

- Я с собаками спать не собираюсь, - сказал, как отрезал, Стасик. – Тем более, в снегу. Ты меня не так понял. Да, мы пойдем на север, но немного не дойдем до Арктики. Нам не нужен крайний север. Нам нужен север, но не крайний. Мы пойдем в Москву.

Так и вышло. Но вышло позже, я еще об этом расскажу.

О Цое

В юности все не только пишут стихи. В юности все еще слушают музыку. Это очень интересно. То есть, не то интересно, что все слушают. Слушают все примерно одно и то же. Группу Цоя, на рукаве. Интересно и не то, почему все в юности слушают музыку, понятно – почему. Родаки на даче, я одна у окна, и только моя помада знает, как я люблю Игоря. Гормоны, кретинизм. Интересно, как сказывается потом то, что они слушают. Вот, к примеру, слушает телочка Цоя. Телочки слушают Цоя одним из двух способов, в зависимости от того, к какому типу сами принадлежат. Типов у слушательниц Цоя - всего два. Первый – гопницы. Это самые честные слушательницы Цоя. Они, чаще всего, страшные, грязно обесцвеченные, с облупленным маникюром, с короткими облупленными ногами в синяках, в джинсовой мини-юбке и кроссовках, из неполной семьи. Гопницы Цоя слушают так: бухают в подъезде, харкаются себе под ноги, пьют «Клинское», и слушают Цоя. Если плеер один на двоих, то одна гопница вставляет себе один наушник в свое корявое ухо, другая – в свое. И так вместе слушают. Бутылка «Клинского» и сигарета - тоже часто на двоих одна. Это романтично. Если есть в кармане пачка презеров, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день. И пацан на двоих один. Игорь. Он такой нормальный пацан, короче, одевается прикольно, носит джинсы, куртку. Он симпотный. Он похож на Джастина Тимберлейка. Только децл ниже ростом и родился в Люблино. Когда гопницы вдвоем слушают Цоя, они думают про Игоря и плачут. Про Игоря они думают так:

- Игорь! Игорь! Бля, короче! Игорь!