Хочу обратить особое внимание на время
Это обращение как можно скорее должны были прочитать россияне. Вместо растерянности, на которую рассчитывали путчисты, мы видели мужество и решительность людей, объективно оценивших происходящее и объединившихся вокруг недавно избранного президентом России Бориса Ельцина.
Все мы, кто находились тогда в Архангельском, решали непростой вопрос: оставаться Ельцину на даче или срочно ехать в Дом правительства?
Большинство присутствующих полагали, что Архангельское должно стать штабом сопротивления. Я был против. После некоторых сомнений, к сожалению, остановились на этом решении подавляющего большинства.
После подписания обращения все члены правительства и депутаты разъехались с заданием всеми доступными средствами ознакомить сограждан с происходящими событиями и нашей позицией.
19 августа 1991 года в моей жизни во второй раз после событий в Испании наступил «момент истины», когда от моих действий отчасти зависело дальнейшее развитие очень важных событий российской истории.
На этот раз ситуация была еще более драматической. Все, кто был на даче президента, быстро разъехались, чтобы распространять обращение «К гражданам России», но как бы между строк у многих было ощущение, что должно произойти что-то с самим Ельциным, а значит, и с ними.
Находиться рядом с Ельциным было опасно: все понимали, что его с минуты на минуту либо арестуют, либо сделают то, чего так истерично требовал заместитель министра обороны СССР, генерал армии Варенников: «…Немедленно принять меры к ликвидации группы авантюриста Ельцина Б.Н.». Никто не знал, как реально развивались события, что с Горбачёвым, и жив ли он вообще. С Ельциным остались только Собчак, который заторопился в Ленинград, и двое депутатов – Бурбулис и я.
Все понимали, что-то не так, что-то не складывается. Я вновь заговорил о месте пребывания президента.
– Борис Николаевич, послушайте, необходимо менять решение, срочно ехать в Дом правительства, – сказал я Ельцину. – Здесь вы попадете в западню. Если останетесь в Архангельском, то Крючков быстро и без труда захлопнет эту мышеловку. Правительство России сегодня – это единственная реальная и организованная сила, которая может противостоять путчистам. У нас есть инфраструктура, иерархия подчинения, транспорт, связь и немного оружия. Можно рассчитывать на некоторые подразделения милиции. Какое-то время мы продержимся и успеем мобилизовать наших сторонников, включая силовиков…
Мы недолго дискутировали. Борис Николаевич прекрасно понимал, что в настоящий момент именно Дом правительства может стать символом и оплотом сопротивления. К тому же Дом правительства находился в моем 11-м избирательном округе. Я был одновременно и депутатом СССР от 11-го округа Москвы, и российским министром. В те годы такое было возможно.
В Доме правительства, или, как его потом стали называть, Белом доме проще было организовать оборону. В конце концов со мной все согласились, включая членов семьи Ельцина.
Коржаков надел на Ельцина единственный в Архангельском почему-то белый бронежилет, а сверху с трудом натянул серый или бежевый – уже точно не помню – пиджак. Мы сели в четыре автомашины. По обе стороны от Бориса Ельцина в его «Чайку» втиснулись Коржаков и второй охранник Валентин Мамакин. Дальше следовали «Волги» – с охраной, моя, Бурбулиса и Собчака. На бешеной скорости направились к Дому правительства. Договорились: не останавливаться, не отвечать на огонь, исключение предполагалось сделалось только в том случае, если пострадает «Чайка» президента.
Никто практически не разговаривал. Ощущения страха не было – была тревога, напряженность и неопределенность. Видимо, те, кто начали эту безумную авантюру, не рассчитывали на такую реакцию.
Дорога, конечно, была не дальняя – от поселка Архангельское по Калужскому шоссе до Дома правительства, – но опасная. Сначала надо было проскочить мимо обескураженной «Альфы», которая нерешительно ждала письменного приказа председателя КГБ об аресте Ельцина и его окружения. Потом надо было избежать встречи со спецназом МВД и другими подразделениями путчистов, которые получили распоряжение о первоочередном аресте Ельцина, Силаева и других лидеров демократического движения – всего 22 человек.
Расширенный список, о котором объявил на первом заседании ГКЧП председатель КГБ Крючков, содержал уже 69 фамилий, хотя премьер-министр Валентин Павлов якобы требовал «арестовать тысячу».
Мы мчались на бешеной скорости, обгоняя колонны танков, бронемашин и другой техники, которые, как змеи, медленно втягивались в утреннюю заспанную Москву.