Пять лет рядом с президентом

Семьи некоторых министров выходили за оцепление пешком и уже на трассе ловили попутные автомобили до Москвы. По словам заместителя председателя Совета министров Михаила Малея, его семью эвакуировали на стареньком рафике, на котором развозили продукты. Конечно, мы не ждали государственного переворота, но все-таки внутренне были готовы к неприятностям – поэтому проявили твердость и находчивость.

Из окон Дома правительства со стороны гостиницы «Украина» примерно в 10 часов мы увидели длинную колонну танков Т-72, двигавшихся в нашу сторону. Это очень походило на военное время. В Москве, в самом центре, мы были на грани гражданской войны. Около двадцати танков повернули влево, окружая полукольцом Белый дом.

Наших будущих храбрых защитников рядом еще не было. Случайные прохожие недоуменно смотрели на происходящее. Было очевидно, что это не съемки какого-то военного фильма. Только одним словом можно описать чувства очевидцев: шок.

Танки Таманской дивизии с грохотом окружали островок будущего сопротивления. Лязгающие звуки врывались в сознание, и происходящее казалось дурным сном. А танки всё прибывали и прибывали. Внезапно произошло то, от чего у меня перехватило дыхание. Неизвестный мужчина буквально бросился под первый танк. Водитель успел резко затормозить. Экипаж следующего за ним танка начал усиленно газовать, а испугавшись отовсюду сбегавшихся к ним людей, стал таранить впереди остановившуюся машину. Танк – потенциальный убийца – медленно полз вперед. До лежавшего на асфальте человека оставалось меньше полуметра. Несколько мужчин стремительно подбежали к смельчаку и успели выдернуть его из-под гусениц. Это подтолкнуло уже довольно многочисленную толпу к действию. Они вышли из своей шоковой летаргии и плотным, бесстрашным кольцом окружили первый танк. Вся колонна, конца которой не было видно за гостиницей «Украина», остановилась. Люди стали махать руками, свистеть и показывать танкистам неприличные жесты. Началось спонтанное народное сопротивление.

Ельцин тем временем подписал указ, квалифицируя действия организаторов переворота как государственное преступление. Все решения, принятые от имени так называемого ГКЧП, признавались незаконными.

В 11:00 мы собрались в зале заседаний для проведения пресс-конференции. Оперативно провели встречу с иностранными послами и журналистами. Ельцин был, как всегда, немногословен, четко изложил суть происходящего:

– В стране произошел государственный переворот, но я верю в наш народ. Он не подчинится мятежникам. Со своей стороны, мы предпримем всё необходимое, чтобы избежать малейшего кровопролития. Прошу каждого из вас передать своему правительству текст обращения «К гражданам России».

Я негромко сказал Силаеву:

– Иван Степанович, если мы срочно, буквально немедленно не обратимся за помощью к нашим сторонникам, то случится непоправимое. Дом правительства – не крепость, он практически не защищен, заявлениями и пресс-конференциями здесь не обойтись, надо немедленно строить баррикады, вооружаться, организовывать оборону…

После пресс-конференции и без того собранный, подтянутый Иван Степанович сосредоточился, сжался, как пружина, и развил бурную деятельность по организации сопротивления. Активно заработал его секретариат во главе с Аллой Захаровой.

Тем временем почти весь центр Москвы был наводнен войсками МО, МВД и КГБ. Министр внутренних дел СССР Борис Пуго дал команду ГАИ провести колонны с войсками и бронетехникой по незнакомому городу с тем, чтобы занять все стратегические пункты столицы.

В Москве, особенно в центре, началось стихийное строительство баррикад из троллейбусов и автомобилей, чтобы как-то задержать продвижение войск. Вспыхнули митинги на Манежной площади, на Театральной, перед Моссоветом демонстранты перекрыли Тверскую улицу.

Начались мелкие стычки с армией – стремясь захватить власть, путчисты посеяли ветер, а в результате пожали бурю народного гнева. К вечеру 19 августа я уже видел лозунги: «Хватит!», «Фашизм не пройдет!», «Свобода», «Язова, Пуго, Крючкова – под суд», «Народ – не быдло». Вся ненависть, которая накопилась по отношению к коммунистам за 70 лет, выплеснулась через края терпения на улицы Москвы и Ленинграда.

Путч, вопреки ожиданиям его организаторов, неожиданно быстро спровоцировал народное сопротивление, которое в конечном итоге переросло в демократическую революцию.

На нашу сторону перешло 6 танков Таманской дивизии с целым грузовиком боеприпасов во главе с майором Сергеем Евдокимовым. Для всех нас мужественный шаг этого человека имел огромное психологическое значение.