Пять ночей. Вампирские рассказки

Когда-то нас было семеро.

Джейсон Девенпорт.

Халли Демарко.

Я.

Энди Беркли.

Мирей Лэнгтон.

Алан Форман.

Сэм «Липучка» Стикерс.

И еще Уильям Макбет — но он никогда не был Одним-из-Нас.

Осталось четверо. Что-то мне подсказывает, что эта цифра не окончательна.

* * *

У меня нет брата, и никогда не было.

* * *

…Это ощущение чужого взгляда — мертвого и зеленоватого, как застоявшийся омут. Оно на меня смотрело, оно меня разглядывало, оно холодно дышало мне в лицо. Мне было страшно, я так хотела проснуться, но не могла. И к лучшему. Если бы проснулась — было б гораздо страшнее.

Меня разбудила медсестра, которая пришла проверить капельницу и поменять воду в цветах.

— Как вы себя чувствуете, миз Кэтрин?

Ох. Смотря с чем сравнивать. Если с прошлым годом — то просто замечательно. Даже если с позавчерашним днем, неплохо. А вчера мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди — и это безо всяких поэтических оборотов. В самом прямом смысле.

Последняя ночь на службе у Лучших закончилась не лучшим образом. И теперь уже около года каждая ночь, как, впрочем, и день может стать для меня последней. Вникать в диагноз утомительно — достаточно сознавать, что можешь умереть в любую секунду, если на тебя залает пес или рядом взорвется петарда… Для девушки, которой ружейный выстрел так же привычен, как гудение парикмахерского фена, финал плачевный.

Я покосилась в сторону и наконец поняла, что за пятно цвета не дает мне покоя с тех пор, как открылись мои глаза. Это были розы невыносимо красного цвета, будто их макнули в свежепролитую кровь. Я знаю, как она выглядит, и совсем не по кинобоевикам — да в кино у крови никогда не бывает идеально соответствующего цвета.

— Ой, они такие красивые! — сказала медсестра, заметив мой взгляд. — Обычно мы не позволяем приносить цветы, но у этих нет запаха, и я упросила доктора… вам наверняка приятно увидеть, что вас любят.

— Кто… их принес?

— Ваш брат, разумеется. Он приходил вчера вечером, и сегодня утром, перед рассветом… Спрашивал, как вы себя чувствуете.

— Мой… кто?

Я облизала губы, но они оставались сухими, и связки казались пересохшими, едва пропуская слова. Сердце подпрыгнуло прямо к горлу.

— Ваш брат, — повторила Клер. — Вы так похожи, мисс Кэтрин… только… простите, конечно, но… немного он у вас странный.

— Почему?

Это было единственное, на что мне хватило сил.

— Наверное, я неправильно его поняла, вероятно, он хотел узнать, как ваше здоровье, но он… — Клер занервничала, явно жалея, что начала этот разговор. — Он спросил, как скоро вы умрете.

Я поймала себя на мысли, что не свожу глаз с этого букета, и скоро поняла почему. Их было четыре, этих роз. Четыре. Годится для похорон.

* * *

Я хочу найти сама себя,

Я хочу разобраться, в чем дело,

Помоги мне.

Проще всего было считать, что это ошибка. Я бы всей душой предпочла этот вариант, потому что у меня нет брата и никогда не было. Просто оказалось, что на самом деле у меня нет выбора. А брат есть.

Он стоял у входа в палату, аккуратно прикрыв за собой дверь, и халат еще ни на ком не выглядел таким белым. Солнце уже село, и я проснулась одновременно от звука открывшейся двери и от включенного торшера. Очень быстро я проснулась, учитывая то, что увидела в своей палате.

— Ну, как здоровьице? — спросил он весело.

Его кожа едва заметно светилась даже при электрическом не бог весть каком свете. Я много повидала вампиров, но только второй раз в жизни — бодрствующих, так сказать, в движении. Первый и до сего времени последний случай уложил меня на больничную койку больше года назад и в течение это времени косвенно еще пару раз укладывал. Второй — не знаю, во что мне обойдется второй. Еще не знаю…

Он подошел ближе и лучезарно улыбнулся, протягивая мне две шикарные розы, выделяющиеся на белизне халата как последствия операции… или вскрытия. Но потом передумал и поставил их в вазон к остальным. Вышло шесть.

Если отвлечься от его состояния, он выглядел как обычный городской клаббер лет двадцати, их-то я тоже навидалась. Черная майка словно нарисована спреем прямо на теле, между ней и джинсами виднелась полоска мраморной кожи. Волосы тоже черные, удлиненная стрижка с челкой до подбородка, закрывающей пол-лица. Пол очень красивого лица, хоть и не в моем вкусе — излишняя бледность и синь под глазами. Хотя резонно ли упрекать не-мертвого в излишней бледности?

Движением плеча он сбросил халат на спинку кровати и присел на край. Я вжалась в противоположную спинку — хотя убегать особо было некуда.

— Время посещений закончено, — прошептала я первое, что пришло на ум. — Как ты вошел?

— Твой доктор мировой мужик. — Он снова улыбнулся, и блик торшера выхватил зелень из его глаз. Вернее, глаза, который был виден, второй прятала челка. — Такой очаровашка. Конечно, он меня пропустил, ведь бедную Китти никто не навещает, а ей так нужна поддержка семьи.

— Кто ты такой и что тебе надо?

Это было второе, что пришло на ум. Наконец-то.