Пятьдесят свиданий с врагом

– Так нравится? – хрипло спросил он, поглаживая ее ладонью между ног, и уверенно просунул пальцы под полоску белья. Джун прикрыла глаза и резко выгнулась навстречу, когда Тони с нажимом провел большим пальцем вдоль ее влажной плоти и медленно погрузил палец внутрь, осторожно растягивая. И снова – к чувствительной вершине, массируя, неотрывно поглощая искрящие эмоции Джун, ее сорванное дыхание, жар, которым залило щеки.

Она призывно подалась навстречу его пальцам, и Тони сразу же поднялся, утягивая ее за собой. Еще рано. Еще немного… здесь недалеко. Она хныкала, терлась о него кошкой, как одурманенная, и он с трудом добрался до своей комнаты; прижал Джун к двери, вклиниваясь между стройных ног, и поморщился от ноющей пульсации в паху.

– Сейчас… подожди.

– Пожалуйста…

Их дрожащий шепот переплетался, врезаясь холодным эхом в затуманенное сознание, и когда они ввалились в комнату, то никто уже не задавал вопросов и не помнил других слов, кроме имени друг друга. Не было лишней секунды, чтобы включить свет, но даже в полумраке Тони различал каждую черту Джун: помнил ее наизусть.

Они упали на застеленную кровать, лихорадочно целуясь, и у Бэмби тряслись руки, когда она стягивала с него майку, пожирая голодным взглядом.

Потом… завтра у них будет время, чтобы все сделать медленно, часами изучая друг друга, а сейчас Тони хватило только на то, чтобы сорвать с тонких плеч Джун проклятый халат и спустить сорочку к талии.

Штаны улетели на пол, нижнее белье Бэмби – следом.

– Пожалуйста, пожалуйста, – продолжала она умолять, мешая слова с тихими всхлипами, от которых у него начали сдавать тормоза. Если она вот так продолжит тереться о него, то он слишком быстро кончит: окаменевший член разрывало от потребности в разрядке.

Пришлось вспомнить мантру: Джун. Лето. Ностальгия…

Он широко раздвинул ее гладкие ноги, но она продолжала метаться, царапая его плечи короткими ногтями, пытаясь притянуть ближе. Тогда он наощупь нашел халат и, усмиряя оглушающий рев в венах, связал шелковой тканью ее запястья. Завел их вверх, заставляя буйную вампиршу лежать смирно. Осторожно накрыл ее всю собой, защищая от остального мира, и посмотрел в глаза.

– Ты моя, Джун, моя, – произнес он без единого грамма сомнений, и она затихла, будто он нашел ключ к ее демонам.

Первый плавный толчок – и раздался ее протяжный грудной стон, который Тони поймал губами. Он зажал ее рот своим и вошел в нее еще раз, и еще, пока от неспешного размеренного ритма стоны Джун не стали порочно-сладкими, хриплыми. Она была под ним, здесь, в этой комнате, где он ночами бредил ею. Он удерживал ее связанные руки, и у него крышу сносило от этого зрелища. Тони не погружался в нее слишком глубоко, и в голове шумело. В нем каждый нерв звенел, пресс свело от напряжения и необходимости контролировать себя. Он зажмурился, рвано выдыхая ей в рот, и Джун впилась зубами в его нижнюю губу.

Толчок.

Она сжала зубы сильнее.

Вампирша.

– Мне мало тебя, – прохрипела она, оторвавшись от его рта, и удушливым жаром захлестнуло. Тони подхватил ее свободной рукой под колено, входя одним глубоким движением до конца, и замер в ожидании. Он был большим, а она такая тесная… Ей же больно. Но она с наслаждением запрокинула голову, прогибаясь в спине.

Точно вампирша.

Он торопливо поцеловал ее во влажную шею, потерся губами о ложбинку между грудей и втянул в рот затвердевший сосок, наращивая темп.

– Останови меня, если не выдержишь…

Но она не остановила, а попросила еще ближе, и он отпустил себя, перестал думать, помнить, пока в безумном порыве брал ее, срываясь на глухое рычание, которое смешивалось со страстными стонами Джун. Ее голос вдруг оборвался, затих; изумленно глядя ему в глаза, она задержала дыхание – и ее начало сотрясать от оргазма.

Джун… Бэмби… Господи. Он растворился в ней, остался пульсацией в крови, чистым кайфом. Ее затуманенный взгляд, и большой пересохший рот, к которому он сразу потянулся губами, и эти разрывающие грудную клетку удары сердца, которое бешено перекачивало аромат Джун по венам… Тони вышел из нее и кончил на нежный, плоский живот, едва прикрытый сорочкой, жмурясь от мощной волны разрядки, которая качнула его назад, на Джун.

К ней. Всегда к ней, как зависимый.

Он упал рядом, освобождая ее запястья, и долго не мог пошевелиться, опустошенный, пока не услышал тихий, мелодичный голос. Бэмби пела колыбельную, «Twinkle Twinkle Little Star».

И ведь запомнила…

– До конца дней лежал бы здесь с тобой и слушал, как ты поешь, – сказал он и приоткрыл глаза, чтобы увидеть широкую, родную улыбку Джун.

Ради этой улыбки он, наверное, и жил.

Джун

Огненно-розовый рассвет. Туман над Речными садами. Ровное дыхание Тони.

Высокое окно в пол не было зашторено, и Джун наблюдала, как меняется окрас неба, как медленно рассеивается туман в это последнее воскресенье осени.

Она улыбнулась и оттянула вырез футболки, которую Тони отдал ей в вечное пользование вместе с пижамными шортами. «Можешь оставить себе» – так и сказал после того, как они вместе приняли душ.