Пятьдесят три письма моему любимому

Он смотрел на мой рот, пока я говорила, и мне отчетливо показалось, что он где-то далеко и думает о красных отпечатках губ.

– Трой? Ты слушаешь?

– Что? – опомнился он.

Официантка принесла нам еду, влажные салфетки и корзинку с чипсами.

– Дэвид велел подать вам особенно острый соус, – сказала она Трою.

– Спасибо, – ответил он.

– Если что-то понадобится, я рядом. – Она подмигнула и ушла, призывно раскачивая бедрами.

Словно меня тут вообще не было. Я закатила глаза и приступила к крылышкам.

Они были покрыты липким, сладковатым соусом типа барбекю; хрустящие снаружи и такие сочные внутри, что косточки сами выскальзывали из них.

– Нравится? – Трой уже опустошил половину тарелки.

– Потрясающе. Трудно поверить, что я могу столько съесть после того чая.

– Вот и хорошо. Ешь.

– Что ты задумал? – спросила я.

– Да просто…

– И?

– Ну если уж ты так хочешь… – Он начал вытирать руки, палец за пальцем, медленно и тщательно. – Я думал о тебе, обо мне и кое о чем еще… – И он посмотрел на меня таким взглядом, что у меня взмокли трусики.

– Принести вам еще чего-нибудь? – подошел к нам Дэвид.

– Не, спасибо. Было потрясающе, – ответил Трой. – Рад был тебя повидать.

– Как? Ты что, уже уходишь? Да сейчас начнется караоке. Ты должен спеть свою песню.

– Да нет, – рассмеялся Трой. – Это было сто лет назад.

– Ерунда. Это как с велосипедом. Давай. Будет здорово.

Трой взглянул на меня.

– Мы лучше пойдем.

– Этот парень, – Дэвид сжал его за плечо. – Он просто крышесносный. Слышали, как он поет?

Я покачала головой.

– Давай, – сказал он, увлекая Троя за собой. – Давай, ради добрых старых времен. Черт, да я сам спою с тобой первый заход.

– Иди, – улыбнулась я, стараясь совместить образ поющего Троя Хитгейта с тем, что был мне знаком.

Дэвид вытащил его на сцену.

– Леди и джентльмены, – Дэвид включил микрофон. – Мы собираемся начать с песни…

Они начали что-то приглушенно обсуждать. Дэвид прикрыл микрофон рукой. Трой подошел к караоке и начал копаться, выбирая песню. Так они и стояли там – да, нет, да, нет. Все это выглядело ужасно неорганизованно, но, кажется, никто не возражал.

– Ну вот, начинаем, – провозгласил Дэвид под громкие одобрительные крики.

Трой взял второй микрофон. Полились первые ноты вступления.

– Love, love me, do… You know I love you… – запели они хором.

Стихи были просты, мелодия – знакомой. Трой с Дэвидом пели, улыбаясь залу. Кто-то начал прихлопывать в такт. Настроение зала оживилось, но я отодвинула тарелку и моргала, стараясь не расплакаться.

Я знала, почему Трой выбрал эту песню.

Love, love me. Do. Битлз. 1962.

Английская группа, и мы пили английский чай, и это был год нашего рождения, и на мне была эта майка, и вообще все эти счастливые, украденные выходные, простые слова и такая сложная правда за всем этим.

Так что, пожалуйста, люби меня. Люби.

Когда песня закончилась, Трой поймал мой взгляд.

– А сейчас, – объявил Дэвид, – Я хочу попросить Троя спеть ту песню, которую он раньше пел так часто, что нас всех уже тошнило, и мы просили его заткнуться. – Он снова вытащил Троя на сцену. – Вот эту песню… – Он повернулся к залу. – Я расскажу вам эту историю. Когда-то давно Трой любил одну неизвестную женщину. Он никогда не говорил нам, кто это, но когда он выпивал лишнего, то всегда залезал на сцену и пел, словно сердце наружу. Ты готов, приятель?

– Даже не знаю. – Трой неуверенно переминался с ноги на ногу, несмотря на то, что весь зал подбадривал его.

Дэвид принес барный стул. Свет померк. Остался только световой круг прожектора на сцене. Трой смотрел на микрофон, держа его обеими руками. Один на сцене, в своих черных джинсах и серой майке, с крестом, поблескивающим на шее, он казался на удивление уязвимым.

На сей раз вместо вступления прозвучал только еле слышный перебор струн гитары.

– Когда ты ушла, света больше нет… – Голос Троя, теплый, хрипловатый, душевный, наполнил комнату. Разговоры стихли, люди выпрямились на стульях, опустив стаканы.

Он продолжал петь, закрыв глаза, не обращая внимания на затихший зал. Баллада оживала, наполняла комнату, выдыхая в воздух правду, от которой у меня волосы встали дыбом.

Он запел припев. «Я знаю, знаю, знаю…»

Двадцать шесть раз на одном дыхании.

– Да-а-а, – кто-то зааплодировал.

Я знаю, знаю, знаю…

Я знаю, кто та неизвестная женщина. Это все время была я. Все эти годы. Когда до меня дошло, я вцепилась в край стола.

Музыка стихла. Трой допел песню до конца. Открыл глаза и посмотрел на меня. В ярком свете прожектора он казался черно-серо-белым. Кроме глаз. Так, должно быть, выглядит земля из космоса. Сияющая, чистая и голубая.

Несколько секунд в зале стояла тишина. А затем люди один за другим начали подниматься с мест. И, пока Трой шел к нашему столу, аплодисменты звучали все громче. Он остановился, не доходя до стола нескольких метров.

Я вскочила, кинулась ему на шею и целовала его со всей силой бурлившей во мне радости-боли-любви.

– Йуху-у-у! – кричал и свистел нам зал.

Трой улыбнулся и крепко поцеловал меня в ответ.

35. Метка «Х»

7 августа 2000 года