Пятнадцать суток за сундук мертвеца

—    О! Это еще тот перец! — оживилась Наталья. — Зовут его Борис. Валерка влюблена в него как кошка. Сначала у них все было красиво, она любит так: цветы, поцелуи при луне... Только ночных серенад не хватало, а то полный набор. Где-то полгода все это длилось. Потом Борис стал пропадать. Позвонит Лерке, пообещает явиться с визитом — и с концами. Мог по три, а то и по пять дней не появляться и не звонить. Она переживала жутко. Осунулась, похудела, побледнела. Я ей сто раз говорила: козел он самый настоящий! Бросать его надо! А Валерия, как зомби, твердила: «Я его люблю. Я чувствую, что с ним что-то случилось. Несчастье какое-то. Он меня тоже любит. Просто жалеет, не хочет говорить о проблемах, чтобы не волновать...» Ну нельзя же быть такой наивной, ей-богу!

Наташка замолчала. Было заметно, что у нее в душе бушует ураган эмоций. Чтобы справиться с ними, она решила заварить чаю и подбросить сладостей в пластиковую вазочку.

—    В общем, девочки, — снова заговорила толстуха, — маялась так Валерия наша почти год. Любимый то появится, то исчезнет, как сон, как утренний туман. Она все пыталась выяснить, что с ним происходит.

—    Ну и как, выяснила? — спросила я, поглощая нежнейшее «курабье».

—    Выяснила на свою голову. Как говорится: меньше знаешь, крепче спишь. Оказалось, что ее Борька — игрок. А это, миленькие мои, хуже алкоголизма. Уж поверьте медику!

Верить на слово медику я не собиралась. Однако о том, что к алкоголизму, наркомании и табакокурению добавился и диагноз «игромания», слышала не раз. Оказывается, это тоже болезнь! Игрок иной раз просаживает целые состояния в карты, рулетку, в автоматы... Идиотизм полный! У нас в универсаме возле дома поставили такой автомат — длинный ящик с отверстием для монет и окошками, в которых мелькают цифры. Несколько раз я наблюдала столпотворение азартных людей возле железного идола. Ладно, детишки — им, в принципе, заняться нечем. Но ведь и взрослые дядьки с удовольствием бросают пятирублевые монетки в щель автомата. И что примечательно: ни разу на моих глазах никто ничего не выиграл. Но дядьки продолжают упрямо верить в удачу, думая, что еще чуть-чуть — и она им улыбнется. В результате отцы семейств покидают универсам с экологически чистыми карманами. По счастью, никто из моих знакомых не страдал этим заболеванием.

—    А Валерия красивая? — задала неожиданный вопрос Клюквина.

—    Валерка-то? — встрепенулась Наталья. — Щас, погодите...

Она снова скрылась в коридоре. На этот раз хозяйка принесла фотокарточку:

—    Вот смотрите.

На снимке улыбалась легкоузнаваемая Наталья с неизменными косичками. Рядом стояла удивительно красивая девушка с шикарной гривой огненно-рыжих волос. Перед девушками на корточках сидел какой-то заморыш с прической «а-ля Эйнштейн» и очками «Привет от Берии». Снимок был сделан этим летом, о чем говорили цифры в углу карточки, и, по-моему, на Поклонной горе. Ни рыжеволосая красавица, ни заморыш не улыбались, а серьезно смотрели в объектив.

—    Это и есть Валерка? — ткнула пальцем в рыжую Клавка. — А что это за пигмей?

—    Это не пигмей. Это Боря.

—    Боря?! — не поверила я. — Тот самый Боря, которого так любит Лера? Не может быть!

У меня, честно говоря, не укладывалось в голове, как такая эффектная женщина могла предпочесть подобного, как справедливо заметила Клавдия, пигмея красавцу Николаю?!

—    Да-а уж. Пути господни неисповедимы, — философски изрекла Клюквина. — Прямо-таки красавица и чудовище.

—    Да не... Борька, вообще-то, нормальный, это просто на фотографии так получился. А как вам Лерка? Красивая?

Я согласно кивнула. Девушка на самом деле завораживала и притягивала взгляд.

—    Что ж, — Клавдия поднялась, — спасибо за чай, за рассказ. Нам, пожалуй, пора.

—    На разборки поедете? Советую с утра, потому что сейчас вызовов много, только время зря потеряете.

Мы пробрались к выходу теми же партизанскими тропами. Уже на пороге я не удержалась и задала давно волновавший меня вопрос:

—    Наташ, а почему ты так не любишь Валерию?

—    А что я, мать Тереза, чтобы всех любить? — неожиданно обозлилась девица. — Лерка использует всех, кого только может. Еще можно понять, если бы для себя старалась, а то ведь все для Бореньки. Кольку жалко!

—    А что с ним? — быстро спросила Клавка.

—    Страдает парень. Он любит Лерку, и она этим пользуется... Так что, подруга, — обратилась ко мне Наталья, — рано ты его в женихи записала. Думаю, это он от отчаяния с тобой связался.

—    Наверное, — печально вздохнула я. — А давно Колька к Валерии приходил последний раз?

—    Ой, давно уж. Недели две назад, наверное. Я еще у Лерки спрашивала: мол, чего это твоего поклонника не видно. А она грубо так ответила: «Не твое дело». А что, он всерьез к тебе переметнулся? Видать, ненадолго, раз вы здесь.

«Не твое дело», — мысленно ответила я так же, как и Валерия.

Уже на улице Клавка поделилась со мной впечатлениями от встречи с Натальей:

—    Неприятная девица.

—    Согласна. Знаешь, Клава, я думаю, что она завидует Валерии и тайно влюблена...

—    В кого, в Лерку? — уточнила Клюквина..