Пятнадцать суток за сундук мертвеца

Чтобы убедиться в этом предположении, я показала юноше язык, немного поморгала и подергала себя за ухо. Отражение повторило все мои действия. Значит, паренек в зеркале — это моя собственная личность, только очень сильно видоизмененная. Настолько, что с первого взгляда узнать практически невозможно. Волосы было жалко, но результат неожиданно мне понравился. Я скорчила смешную рожицу, показала зеркалу язык и вернулась в комнату. Клюквина приготовилась к безвременной кончине.

— Афанасия Сергеевна, — торопливо заговорила она. — Прежде чем что-то предпринять, подумай хорошенько! Я, между прочим, твоя сестра. Ну, увлеклась, ошиблась на пару сантиметров… Это еще не повод калечить человека! Мастера может обидеть каждый. Кстати, у нас в салоне подобное произведение искусства стоит половину твоей зарплаты! Это очень даже модно…

Я стояла молча, уперев руки в бока, и пыталась сурово хмуриться. Это получалось плохо: улыбка то и дело прорывалась наружу сквозь маску гнева. Клавка мое молчание истолковала по-своему. Она решила, что это тревожный знак, и сменила тактику. Голос у сестры задрожал, а глаза наполнились слезами:

— Ты думаешь, я довольна тем, что стало с моей головой? Только посмотри, в кого я превратилась! — Бывшая блондинка Клюквина интенсивно затрясла огненно-рыжими прядками. — Теперь я похожа на апельсин!

На мой взгляд, вышло довольно неплохо, и Клавка больше походила на солнечный лучик. Однако в воспитательных целях я промолчала и сдержанно произнесла:

— Пошли торт доедать.

Клюквина сообразила, что угроза расправы миновала, и с немного растерянным выражением лица двинулась следом за мной.

За чашкой чая, с аппетитом уплетая торт, я заявила:

— Завтра поедем в оздоровительный центр.

Попробуем там что-нибудь разузнать об этом Николае…

Клавдия согласно кивнула, с тревогой наблюдая, как последний кусок торта исчезает у меня во рту с невероятной быстротой.

Сыто икнув, я погладила себя по животу и хорошо поставленным учительским голосом скомандовала:

— А сейчас пошли спать. Нам завтра понадобится много сил, нужно хоть пару часов отдохнуть…

Возражений со стороны сестрицы не последовало и на этот раз, поэтому мы удалились в спальню. Как ни странно, но я уснула почти мгновенно. Видимо, принятое решение и какой-никакой план действий на ближайшее время успокоили мою нервную систему и поспособствовали также душевному успокоению.

Утро следующего дня началось с приятного сюрприза: за окном все было белым-бело. Наверное, под утро выпал снежок. И если вчера мы с Клюквиной усердно месили привычную осеннюю грязь, то сегодня предлагалось месить ту же грязь, но уже вперемешку со снегом. Однако в данный момент я думала не об этом. Просто глазам было приятно смотреть на белое покрывало и на желтую листву, укрытую снегом. В какой-то момент даже показалось, что это добрый знак, и все, что мы задумали, обязательно исполнится. Конечно, я знала, что впереди зима и снег уже скоро надоест, но ведь это будет потом…

Я сладко зевнула и бросила взгляд на кровать Клюквиной. Кровать, как ни странно, была аккуратно застелена, а с кухни доносились умопомрачительные запахи. Влекомая ими, я потянулась в Сторону пищеблока.

Рыжая Клавка металась от плиты к столу. Наблюдая за ее почти броуновским движением, я почувствовала легкое головокружение и уселась за стол, чтобы не потерять равновесие.

Вместе с тостами и кофе Клавдия положила передо мной трубку радиотелефона и листок бумаги, на котором были написаны какие-то цифры.

— Что это? — удивилась я.

— Это телефон оздоровительного центра «Импульс». Пока некоторые, — сестра выразительно посмотрела в мою сторону, — дрыхнуть изволили, одна умная и трудолюбивая девушка навела кое-какие справки…

Я саркастически ухмыльнулась, с аппетитом хрустя тостом:

— А главное, эта девушка чрезвычайно скромна… До такой степени, что не смогла позвонить в

Импульс» и сама побеседовать с милой администраторшей.

— Привыкла ты, Афанасия, ко всему готовенькому!