Пятое время года

– Маральд – так его звали – бросился на одну из них. У него не было оружия или чего еще, а у женщины было мачете. Не понимаю, что он намеревался сделать. – Лерна глубоко вздыхает. – Но он глянул на меня, и я… я… я схватил его дочь и убежал. – Он еще сильнее стискивает челюсти. Странно, что ты не слышишь хруста зубов. – Потом она меня бросила. Назвала трусом и сбежала.

– Если бы ты ее не увел, – говоришь ты, – и ее, и тебя убили бы.

Это тоже есть в Предании Камня: Честь – когда безопасно, выживание – в час угрозы. Лучше быть живым трусом, чем мертвым героем.

Губы Лерны складываются в ниточку.

– Так я себе все время и говорил. Позже, когда она сбежала… Огонь земной. Может, все, что я сделал, было лишь отсрочкой неизбежного. Девочка ее возраста, безоружная, одна на дороге…

Ты ничего не говоришь. Если девочка была здорова и хорошо сложена, ее кто-нибудь примет в общину хотя бы в качестве Селекта. Если у нее есть более высокое функционал-имя или она добудет оружие и припасы и зарекомендует себя, это ей тоже поможет. Ее шансы вместе с Лерной были бы выше, чем в одиночку, но она сделала свой выбор.

– Я даже не знаю, чего они хотели, – Лерна смотрит на свои руки. Может, с тех пор он все время ест себя поедом. – У нас ничего не было, кроме рюкзаков.

– Этого достаточно, если у бандитов кончались припасы, – говоришь ты прежде, чем успеваешь прикусить язык. Но он все равно вряд ли слышит тебя.

– Потому я пошел дальше один. – Он невесело хмыкает. – Я так беспокоился о ней, что мне даже не приходило в голову, что я сам не в лучшем положении. – Это правда. Лерна – самый обычный срединник, как и ты, только не унаследовал ни роста, ни стати санзе – вероятно, потому он так старательно накачивал свою умственную силу. Но вырос он симпатичным по большей части благодаря случайной игре наследственности с разных сторон. Длинный нос чебаки, плечи и цвет кожи санзе, губы западных побережников… Он слишком расово пестрый на вкус экваториальных общин, но по стандартам южных срединников весьма хорош собой.

– Когда я шел через Кастриму, – продолжает он, – она показалась мне заброшенной. Я устал от бегства, да и вообще… Подумал, что могу на ночь устроиться в одном из домов, может, разведу костерок, надеясь, что никто не заметит. Хоть поем нормально для разнообразия. Продержусь, пока не пойму, что делать дальше. – Он слабо улыбается. – И когда я проснулся, я был окружен. Я сказал им, что я врач, и меня забрали вниз. Это было где-то недели две назад.

Ты киваешь. Рассказываешь ему собственную историю, не пытаясь ничего скрывать или врать. Все, не только свою жизнь в Тиримо. Может, ты чувствуешь себя виноватой – он имеет право знать всю правду.

После того как вы некоторое время сидите молча, Лерна просто встряхивает головой и вздыхает.

– Я не ожидал, что на моем веку случится Пятое время года, – тихо говорит он. – То есть всю свою жизнь я слушал предания, как и все остальные… но я не думал, что такое случится со мной.

Все так думают. Ты уж точно не ожидала, что, кроме всего прочего, тебе придется столкнуться еще и с концом мира.

– Нэссун здесь нет, – через некоторое время говорит Лерна. Он говорит тихо, но ты вздергиваешь голову. Его лицо смягчается при взгляде на твое. – Мне жаль. Но я пробыл тут достаточно долго, чтобы повстречаться со всеми новичками в этой общине. Я знаю, кого ты надеешься найти.

Нэссун здесь нет. И нет ни направления, ни реального способа найти ее. Внезапно у тебя не остается даже надежды.

– Иссун. – Лерна резко подается вперед и берет твои руки в свои. Ты не сразу осознаешь, что твои руки начинают дрожать, и его пальцы до сих пор сплетены с твоими. – Ты найдешь ее.

Эти слова бессмысленны. Пустая болтовня ради утешения. Но тебя снова накрывает, на сей раз сильнее, чем наверху, когда ты расклеилась перед Юккой. Все кончено. В течение всего этого странного путешествия ты держалась, стремилась к своей цели… все это было бессмысленно. Нэссун пропала, ты потеряла ее, Джиджа никогда не заплатит за то, что сделал, а ты…

Да, ржавь, ты-то что значишь? Кому есть до тебя дело? Смысл в этом, не так ли? Когда-то у тебя были люди, которым ты не была безразлична. Когда-то у тебя были дети, которые молились на тебя и жили каждым твоим словом. Некогда – дважды и трижды, но первые два раза не в счет – был мужчина, рядом с которым ты просыпалась каждое утро, которому не было наплевать на твое существование. Некогда ты жила в стенах, возведенных им ради тебя, в доме, который вы построили вдвоем, в общине, которая сама решила принять тебя.

Все это построено на лжи. И лишь вопрос времени, когда это все распадется.

– Послушай, – говорит Лерна. Его голос заставляет тебя моргнуть, а от этого начинают капать слезы. Больше слез. Ты уже некоторое время сидишь здесь молча и плачешь. Он пересаживается на твою скамью, и ты приникаешь к нему. Ты знаешь, что так не надо. Но ты это делаешь, и когда он обнимает тебя, ты находишь в этом утешение. Он друг, в конце концов. И всегда им будет.