Пятое время года

Моментально сорвавшись с места, Анжелка умчалась в коридор, обшарила чужие карманы и притопала, игриво помахивая визитной карточкой:

— На!

АКБ «Альтаир»

Борисов Виктор Михайлович

Начальник Департамента

— Позвонишь?.. Нет?.. Почему???

— Большая радость общаться с этим занудой! Короче говоря, господин Борисов В.М. — герой не моего романа.

— Неужто уж этот твой… как его там?.. на красных «жигулях», лучше, чем Виктор?

Серые глаза сделались стальными.

— Как сейчас дам сумкой по башке!

— Ты чего?.. — Анжелка ощетинилась, но тут же поджала хвост. Стало быть, вспомнила один весьма малоприятный для себя эпизод.

По вытаращенным глазкам и по-поросячьи радостному визгу: «Ой, Таньк! Тебя! Тебя!» — несложно было сообразить, кто побеспокоил обзевавшуюся над конспектом студентку в столь поздний час… Ага, устал ждать бедняжка!

— Таня? Это Виктор… помнишь?… на даче…

— На даче? Нет, что-то не припоминаю… Ах, как же, как же!

— Встретимся?

— Когда, сейчас?.. Нет, пожалуй, поздновато. Я почти сплю.

Виктор процедил «до свидания», и в трубке послышались короткие гудки. И распрекрасненько! Зачем, собственно, он нужен?

Анжелка — ушки на макушке — придерживалась абсолютно иного мнения: «Ну, как, Таньк? Как?» — видимо, уверенная, что Танька ночей не спит, только и ждет, когда владелец «лэнд-крузера» осчастливит ее своим вниманием.

— Никак. Какие могут быть встречи в двенадцатом часу?

— И чего? — Швыркова, увы, не оценила лениво-пренебрежительного тона. — Ну, ты прям как из деревни! Вся Москва до утра гуляет! Заехал бы за тобой, сходили куда-нибудь! В ночной клуб или в казино! — Возмущению не видно было конца. — А когда еще позвонит, чего он сказал?

— Как будто ты не слышала!.. Кстати, Анжелк, а что это ты так возбудилась? Глаза горят, руки трясутся. Неужели тебя так возбуждают холодные мужчины? В таком случае я с удовольствием уступлю тебе Виктора. Скажу тебе по секрету, так сказать антерну, я предпочитаю экстравертов. Интроверты вгоняют меня в ипохондрию. Жут-чаай-шую!

Анжелкин рот сложился в большую букву «о»… Как и было задумано. Пусть не лезет со своими дурацкими советами и комментариями!

11

Виктор, чье имя уже настолько стерлось в памяти, что даже притворяться не пришлось, переспрашивая: кто-кто? — слово в слово повторил: «Это Виктор… помнишь?.. на даче» — и опять, как и месяц назад, предложил встретиться. Судя по лаконичности и сдержанности, единожды отвергнутый банкир страшно боялся снова услышать «нет»… И напрасно! Время было еще «детское», настроение — отличное, постдепрессивное, на подъеме. Свежие впечатления отнюдь не помешали бы. Интересно все-таки, как тусуются начальники департаментов?

— Что ж, давайте встретимся в восемь у моего подъезда… Пока! — Положив трубку, неразумная, она моментально пожалела о содеянном: хороша будет Танюша в ночном клубе или в казино! Ого-го! Бархатная юбочка, голубая блузка индивидуального пошива и корявые зимние сапоги. Туфли, черт бы их побрал, отдыхали в стенном шкафу у Жеки.

Вместо юбки — брюки! Тогда и сапог будет почти не заметно… Черные брюки от непогоды снизу побелели. А для чего горячая вода и утюг?

Как любит говорить в таких случаях Жека, фиг с маслом! Экипировка оставляла желать много лучшего. Однако, если есть воображение, можно с легкостью представить себя в чем-нибудь шелково-бриллиантовом. Главное — не забывать об этом весь вечер…

Передняя дверца «лэнд-крузера» распахнулась раньше, чем захлопнулась дверь подъезда. Виктор перегнулся на заднее сиденье и протянул шуршащий букет.

С ума сойти! Никто и никогда не дарил ей таких серьезных цветов! Хотя их полно в Москве, на каждом углу, — важных, надменных роз, на толстых, метровых стеблях, от зеленовато-белых до вот таких, темно-вишневых, бархатных, — до этой минуты они казались цветами из чужой, непонятной жизни.

— Благодарю вас.

— Куда поедем? Ты что предпочитаешь — рыбу или мясо?

— Все что угодно, только не макароны.

— Тогда итальянский ресторан отменяется.

Лукавая улыбка, спрятанная в букет, тут же и погасла: темно-вишневые розы с изысканно загнутыми лепестками совсем не пахли. Ну ни чуточки!

«Лэнд-крузер» полз в потоке машин, запрудивших бульвары, со скоростью инвалидной коляски, Виктор безмолвствовал, розы не пахли. Спрашивается, и зачем все это?

Не доезжая до Кропоткинской, джип свернул направо, углубился в лабиринт темных, таинственных переулков и, выскочив из кромешной тьмы, застыл у ворот старинной дворянской усадьбы, расцвеченной гирляндами лампочек. Со слабой улыбкой, по-видимому, означавшей «возьмешь на обратном пути», молчун забрал букет и опять положил на заднее сиденье. Кислая физиономия завсегдатая шикарных заведений не сулила ни веселья, ни простоты в общении, так необходимой сейчас новичкам. На душе стало ужасно волнительно и стеснительно.