Пятое время года

По-видимому, Роза Соломоновна — просто святая женщина. Мало того, что, как только родился Илюша, она отдала свою квартиру Борису с Женей и вместе с тетей Цилей перебралась в коммуналку на Обуха, так теперь еще и выходит на пенсию, чтобы сидеть с внуком. Но будь она хоть сто раз святая, хоть раззолотая, ей уже далеко за шестьдесят и, помимо близорукости, у нее еще целый букет всевозможных болезней.

— По-моему, Жень, ты поступаешь безответственно. А если что-нибудь случится? Ты ведь потом с ума сойдешь. Вдруг Розе Соломоновне станет плохо…

— С чего это Розе вдруг станет плохо, когда ей лучше всех? Единственное, что меня всерьез волнует, это ее идиотские методы воспитания. Боюсь, набалует она Илюшку, как своего ненаглядного Бориску… Ой, я же забыла сказать Надюхе одну вещь!

За прикрытой дверью в «светелку» опять началась бесконечная пустопорожняя трепотня, перемежаемая хохотом и «ой, не могу!». Кукушка, кажется, забыла, что пора кормить ребенка, а ехать ей еще через весь город.

— Извини, Женя, что я врываюсь к тебе, но у тебя вообще есть совесть? Роза Соломоновна, пожилой человек, весь день с ребенком, наверное, уже с ног сбилась, а ты все болтаешь по телефону!

— Что-о-о? — Женька чуть не задохнулась от возмущения. Презрительно фыркнула и посчитала необходимым с сарказмом сообщить в трубку: — Представляешь, Надюшк, меня тут родная мать выгоняет из дома!.. Ладно, пока! — Скуластенькая физиономия перекосилась от злобы, совершенно не свойственной Жене. — Могу, между прочим, к вам и не приходить! Перебьюсь! Тоже мне, мать называется!

Хлопнула входная дверь, затем дверь лифта. Дрянная девчонка не вернулась, не попросила прощения.

Горькие всхлипывания в подушку: вырастила хамку! Дождалась! Получила! Всю жизнь посвятила семье, девчонкам, и теперь неблагодарная, бессовестная Женька заявляет, что у нее плохая мать!.. — закончились тупой болью в сердце…

Кажется, Леня вернулся. Значит, уже семь часов.

— Нин, ты где там? Да где ты?.. Чего это с тобой приключилось-то? Ты, никак, ревела? — Когда Ленечка взволнован, он непроизвольно переходит на привычные ему с детства просторечья.

— Женя приходила. Сказала, что я плохая мать… и что больше она к нам не придет!

— Вот зараза какая!.. Но ты не больно-то переживай. Сейчас проветрится по дороге и позвонит, извиняться станет. Вот увидишь. Она ж тебя обожает. Да Женька без тебя дня прожить не сможет.

Хорошо, что на свете есть Ленечка. Верный друг, который накапает валокординчику, даст закусить конфеткой, накинет на ноги плед… И на цыпочках, с заговорщическим видом, притащит в спальню телефон на длинном шнуре: «Она самая!»

— Мамуль, прости меня, пожалуйста! — Голосок в трубке подрагивал: нахалка очень не любит извиняться. — Я больше так не буду! Честно! Просто у меня в последнее время крыша поехала! Представляешь, она тут приперается каждый день… — Сообразив, что раз мать молчит, значит, страшно обижена, хитрюга Женька переключилась на безотказно действующий доверительный тон лучшей подружки. — Клянусь, от нее двинуться можно! Представляешь, Илюшка плачет всю ночь, башка квадратная, а эта притащится с утра пораньше и начинает: Женя, на завтрак Борис предпочитает пюре с котлеткой и кофэ… Женя, почему ви никогда не приготовляете борщ? У Бориса опять запор…

А ведь действительно двинуться можно!

— О господи, Жень, что же это такое?

— Да, мамуль! Она вконец задолбала меня своими ценными указаниями и физиологическими подробностями! Очевидно, на этой почве у меня и произошел сдвиг по фазе. Так что ты не сердись на меня, ладно? Я тебя ужасно люблю! И папулю тоже.

Глава девятая

1

Перед приходом пятилетнего Илюши прячутся все колюще-режущие предметы, чтобы он не выколол себе глаз или не зарезал кого-нибудь из взрослых. Запирается на ключ ящик с лекарствами, иначе бесенок вытряхнет все таблетки на пол и налопается аспирина — Илюшка обожает кисленький аспирин. Убираются в буфет статуэтки и вазочки. И все равно за ним нужен глаз да глаз! Откуда такая бешеная энергия? Ни минуты не посидит — носится, как метеор, и нет ни одного предмета, который не перевернул бы скачущий по диванам, кроватям, стульям и столам неугомонный Илюша…

Ну вот, пожалуйста! Только на минуту отлучилась из спальни, чтобы выключить свистящий на кухне чайник, а на двуспальной кровати не осталось ничего, кроме полосатого матраса.

— Илюшенька, зачем ты бросил одеяло и подушки на пол? Так делать нельзя!

Румяный Илюшка, со слипшимися кудряшками на лбу, еще разок подпрыгнул на матрасе, будто гимнаст на батуте, и обиженно надул губы:

— А Роза мне разрешает кидаться подушками! А тебя я не люблю! Вот!

— Ты что, подлец, сказал бабушке? Сейчас ты у меня получишь! — Женя оторвалась от телефона и, влетев в спальню, отвесила подзатыльник заранее завопившему Илюшке.

На его дикий вой примчался сердитый болельщик проигрывающего «Спартака».

— Что вы тут орете? Дайте хоть матч спокойно досмотреть!.. Илюшк, пойдем со мной смотреть футбол?

— Не хочу футбол, хочу к Розе! А-а-а! А-а-а! А-а-а!

— Нин, ну придумай чего-нибудь! Успокой его в конце концов!