Пятое время года

— Как вы знаете, теть Жень, я сегодня ездила к однокурснице заниматься английским. Ей отец снимает потрясающую двухкомнатную квартиру. В самом в центре. Недалеко от того места, где вы с мамой родились и провели лучшие годы своей жизни. В общем, она предложила мне пожить у нее. Правда, Анжелка — не та компания, в которой хотелось бы коротать долгие зимние вечера…

Последнюю фразу, произнесенную с большим сомнением в голосе, Жека уже не дослушала:

— По-моему, классный вариант! Чего тебе таскаться по электричкам со всякой пьянью и бомжами? А там центр, то да сё… — С явно преувеличенным восторгом она принялась живописать преимущества цивилизации, но в ее предательство все еще не верилось.

— Думаю, папа мне все равно не разрешит.

— Брось! Ты что, маленькая? Хочешь, я с Инкой поговорю?

Любимая тетенька даже не нашла нужным соблюсти приличия, хотя бы добавить: мне без тебя, Танюх, будет скучно до обалдения! — хотя бы притвориться расстроенной. Подхватив с дивана телефонную трубку, она стала быстро-быстро набирать длинный междугородный номер. Но тут раздались звонки в дверь. Сосредоточенное лицо «что бы такое наврать Инке?» мгновенно обмякло, порозовело, прямо-таки засветилось от счастья: Аличек пришел! Разумеется, Аличек. А кто же еще, кроме представителя отсталой народности, мог так по-идиотски трезвонить «дз-дз-дз-дз…»?

Специально для возлюбленного под вешалкой стоят новенькие мужские шлепанцы, но упрямый абрек опять притопал к ужину в носках. Красные носочки, мятый коричневый костюм, ярко-синяя рубашка — отменный вкус у «кадра», ничего не скажешь!

— Здравствуйтэ… — Голосок сладенький, а сам такой противненький!

— Добрый вечер, Али Мухаммедович.

Встать и уйти не позволяла вежливость, однако беседовать с погрузившимся за стол Али-Бабой она не собиралась. И о чем, спрашивается, с ним беседовать? Почем говядина на рынке? Пилить ножом капусту и то увлекательнее.

Али-Баба здорово прикидывался безобидным животным — разминал натруженные торговлей пальцы и по-отечески ласково улыбался. Только нас не проведешь! Настоящий алли-гатор! Подобных типов дедушка Леня называл «личность из-под темной звезды». Просто в голове не укладывалось, как иронично-проницательная, когда дело касается других, неглупая Жека, с ее критическим восприятием действительности, могла влюбиться в этого одноклеточного начальника трех палаток. Не говоря уже о том, что джигита в родном ауле наверняка ждут не дождутся штук пять жен, десятка два детей и ватага босоногих внуков, как ей не противно целоваться с дядькой, у которого вставные зубы? По крайней мере могла бы сказать своему бармалею, чтобы он кончал жадничать и заменил золото на металлокерамику. Хотя, как знать, может быть, именно посверкивание драгоценного металла из-под смоляных усов больше всего и возбуждает тетеньку?

Жека впорхнула, словно райская птичка. Несмотря на тяжелое блюдо с черно-коричневой курицей и серой, недожаренной картошкой.

— Танюшк, угощай гостя! Алик, наливай! Давай я тебе положу курочки…

Дурак дураком, а когда надо, соображает! Брезгливо сморщился и отвел настойчивую руку с куриной ногой:

— Нэт, кушат нэ хачу. Хачу кофэ.

Кофэ он хочет! А сам, неверный, уже потянулся за бутылкой. Посмотрел на этикетку, будто умеет читать, и лениво нацедил полрюмки.

— Аличек, тебе сварить или растворимый?

Чтобы не выдать своих чувств, пришлось еще ниже склониться над капустой. Если честно, она ненавидела Али-Бабу вовсе не за его усы или золотые зубы, а за то, что стоит только ему появиться, как Жека тут же превращается в жалкую, примитивную тетку.

— Свары, канэчно. И пабыстрее!

Рабыня со всех ног понеслась исполнять приказ повелителя. Терпение лопнуло. Как ни велика была обида на тетеньку, которой чужой дядька дороже единственной племянницы, наблюдать, как это ископаемое еще и понукает ею, не было никаких сил.

— Извините, Али Мухаммедович, я вынуждена вас покинуть. Так жаль! Студентке, к глубокому сожалению, нужно заниматься.

— Иды, иды!

«Спасибо, что разрешил!» — чуть не сорвалось со злого язычка.