Пятый арлекин

— Не могу пока ответить утвердительно. Хочу проверить, был ли занят на дежурствах в начале мая сержант Рольф Джексон. К тому же, я надеюсь что убийца еще придет в особняк: его интересует шифр.

— По-видимому так. Ну и шумиху поднимут газеты, когда пронюхают обо всем. Продолжайте расследование Троп, но об этом полицейском никому ни слова. И без моего согласия не предпринимайте ничего, что бы вы ни узнали в ходе расследования. Я должен поставить в известность «самого», я имею в виду губернатора, Троп!

Выйдя от Макгоурта, комиссар зашел в дежурную часть и полистал журнал дежурств. Май… третьего числа дежурство сержанта Рольфа Джексона! Троп положил журнал на место и вышел, минуя дежурного сержанта Бартока. Тот вытянулся, но так и не понял, зачем приходил этот строгий комиссар. «Начальству виднее, чего ему хочется, — флегматично подумал Барток, жуя резинку, — хорошо, что ни к чему не придрался!»

Дежурство Фердинанда в особняке на седьмой авеню прошло безрезультатно. «Спугнули, — подумал Троп, — если это Джексон, то он конечно же знает, что я напал на его след».

По своим каналам Троп запросил нью-йоркских криминалистов, нет ли у них каких-нибудь материалов на Рольфа Джексона; юность Джексона прошла в этом гигантском городе. Пакет, полученный на третий день на имя Тропа, не очень удивил комиссара своим содержанием.

Рудольф Джексон, как сообщал старый товарищ Тропа, проходил в свое время по делу об ограблении ювелирного магазина, оправдан за отсутствием улик и недоказанностью преступления. Предположительные связи с мафией. Кличка — «Шериф»; когда-то среди друзей высказывал мысль, что самое удобное — совершать преступления, работая в полиции. Семь лет назад завербовался в иностранный легион, дальнейшая судьба неизвестна.

— Неизвестна, — усмехнулся Троп, — пожалуй, что известна. Он хотел еще раз перечитать сообщение из Нью-Йорка, но внезапно позвонил телефон, послышался раздраженный голос Макгоурта:

— Троп, срочно ко мне!

Макгоурт, против обыкновения, не подал комиссару руки, чего ранее не бывало, в каком бы он не пребывал состоянии.

— Что с этим делом, вы его думаете закрывать? Чего вы ждете, собственно говоря?

— Я разрабатываю линию Стефания — Джексон, есть серьезные доказательства, хотя и косвенные, что убийца — сержант Джексон.

— Джексон?! — взревел Макгоурт, — вам мало того, что вы перевернули вверх дном все следствие? Я не возражал, когда вы выгораживали своего мексиканца, но…

— Он испанец, сэр.

— Испанец, мексиканец — какая разница?! Плевал я на этот сброд! Вы же предполагаете, что убийца — любовник Стефании, но он, учтите, никакого отношения не должен иметь ни к полиции, ни к сержанту Джексону. Вот и ищите себе убийцу до скончания века. Чего вы еще хотите?

— Покарать истинного убийцу и отыскать бриллианты.

— А кто их видел? Только адвокат знает, что они были, но он их тоже, кстати, не видел. Я подчеркиваю — он никогда их не видел. Его сегодня спрашивали об этом. А вам непременно нужно запачкать этим делом полицию. А вы знаете, Троп, — голос Макгоурта стал ехидным и угрожающим, — Джексон без пяти минут зять губернатора Коннели! Да! Да! Да! Мне только что сказал об этом мэр. Коннели и слышать не хотел о каком-то сержанте, но Джексон постарался испортить фигуру его дочери. И через месяц он переходит в главное полицейское управление штата. Вы все поняли, Троп?

— Нет, мистер Макгоурт, не понял. Для меня не имеет никакого значения, в каких сферах вращается преступник.

— Троп, я знал, что вы упрямец, но не представлял, до какой степени. У вас нет прямых доказательств вашей версии: я не случайно сказал — версии. Мэр тоже порядком о вас наслышан и предупредил меня, чтобы я не очень отговаривал вас, если захотите уйти на пенсию. Вы потеряли чутье, комиссар. Дело об убийстве Марии Скалацца возвращается к Дугу Хартингу.

— Освободите Родриго!

— Хорошо, я освобожу его. Не расстраивайтесь, Троп, — неожиданно миролюбиво добавил Макгоурт, — мы вас проводим с почетом, вы заслужили хорошую пенсию.

— Благодарю, мистер Макгоурт, — Троп тяжелым взглядом смотрел на шефа, — если у меня и оставались незначительные иллюзии насчет порядков и нравов нашей полиции, то сегодня они растаяли безо всякого следа. Все в этом мире продается и все покупается по самой примитивной схеме: если беден, то убийца, если богат и связи, то такого тронуть нельзя, потому что нити от него тянутся так высоко, что могут затронуть, если потянуть их, честь и достоинство президентского кресла. Каждый раз мы узнаем: тот сенатор взяточник, тот замешан в спекуляциях и аферах. И это наше правительство! Что же говорить о рядовых гангстерах?

А если президент захочет проявить независимость в политике и, не дай бог, эти интересы не совпадут с интересами и политикой финансовых кругов, то этого президента просто-напросто пристрелят, как куропатку, из итальянской винтовки с оптическим прицелом…