Пятый свидетель

Ковингтон был закаленным ветераном и надежным свидетелем для обвинения. В педантичной едва ли не до смешного манере человека, который на своем веку перевидал несчетное количество трупов и несчетное количество раз в связи с этим давал показания, он описал свой приезд и установление факта смерти предписанным для таких случаев способом. Затем он рассказал о том, как перекрыл доступ в гараж, изолировал Рики Санчес и других вероятных свидетелей и выставил охранение при въезде на второй этаж, где находилось тело.

Показания Ковингтона сопровождались демонстрацией на двух подвесных экранах фотографий с места преступления во всем их кровавом ужасе. Они-то гораздо больше, чем любые слова Ковингтона, живописали убийство и взывали к справедливому возмездию.

Во время предварительной схватки по поводу демонстрационных экспонатов я одержал весьма скромный успех: удалось добиться отмены планировавшейся обвинением установки увеличенных снимков на пюпитрах прямо перед ложей присяжных — на том основании, что это вызвало бы у них предубеждение против моей клиентки. Снимки реальных жертв убийства всегда шокируют и возбуждают бурные эмоции. В человеческой натуре желать сурового наказания тем, кого обвиняют в подобных преступлениях. Эти фотографии легко могли восстановить присяжных против моей клиентки независимо от того, существуют ли доказательства ее связи с этим преступлением. Перри принял соломоново решение: он свел количество снимков, которые обвинению разрешалось продемонстрировать, к четырем и предписал Фриман пользоваться только подвесными экранами, таким образом ограничив размер фотографий. Я заработал несколько очков, понимая, однако, что приказ судьи не может предотвратить инстинктивную реакцию присяжных. Настоящую победу все равно одержало обвинение.

Фриман отобрала четыре снимка, на которых было больше всего крови и где Бондурант, уткнувшийся лицом в цементный пол гаража, имел наиболее жалкий вид.

Во время перекрестного допроса я сосредоточился на одном из них и попытался переключить внимание присяжных на что-нибудь другое, помимо мысли об отмщении. Лучшим способом сделать это было побудить их к вопросам. Если у них останутся вопросы, не получившие ответов, значит, я свое дело сделал.

С разрешения судьи, воспользовавшись пультом дистанционного управления, я удалил с экранов три из четырех снимков и сказал:

— Сержант Ковингтон, хочу привлечь ваше внимание к тому снимку, который я оставил на экране. Не могли бы вы сказать, что лежит на его переднем плане?

— Это открытый портфель.

— Хорошо. Он находится в том же положении, в каком вы нашли его, прибыв на место преступления?

— Да.

— Он был вот так же открыт?

— Да.

— Спрашивали ли вы кого-нибудь из свидетелей или кого-то еще, не открывали ли они портфель после того, как была найдена жертва?

— Я спросил у женщины, позвонившей в службу девять-один-один, не открывала ли она его, она ответила — нет. Больше я на эту тему расследования на месте не проводил — предоставил это детективам.

— Вы только что сообщили суду, что все двадцать два года своей карьеры проработали патрульным, правильно?

— Да, правильно.

— Вам много раз приходилось выезжать по вызовам службы девять-один-один?

— Да.

— Что означал для вас открытый портфель рядом с жертвой?

— Ничего. Он был просто деталью места преступления.

— Не подсказал ли вам ваш опыт, что убийство могло быть как-то связано с ограблением?

— Вообще-то я об этом не думал, я ведь не детектив.

— Как вы считаете: если ограбление не являлось мотивом преступления, почему убийца рискнул потратить время на то, чтобы открыть портфель?

Не успел Ковингтон ответить, как Фриман уже вскочила с места и заявила, что этот вопрос не входит в сферу опыта и обязанностей свидетеля.

— Сержант Ковингтон всю жизнь проработал в патруле. Он не детектив и никогда не расследовал ограблений.

Судья кивнул в знак согласия:

— Я склонен поддержать мисс Фриман, мистер Холлер.

— Ваша честь, сержант Ковингтон никогда не был детективом, но, полагаю, ни у кого нет сомнений, что он неоднократно выезжал на грабежи и проводил предварительное расследование на месте. Поэтому, думаю, он может ответить на вопрос о своем первоначальном впечатлении от осмотра места преступления.

— Тем не менее я снимаю ваш вопрос. Задавайте следующий.

Потерпев поражение по этому пункту, я заглянул в записи, которые загодя составил для перекрестного допроса Ковингтона, тем не менее будучи уверен, что мне удалось заронить вопрос о грабеже и соответственно мотиве преступления в головы присяжных, однако это было еще не все. Я попробовал прибегнуть к блефу.

— Сержант, после того как вы прибыли на место преступления и осмотрели его, вы вызвали следователей, медэкспертов и криминалистов?

— Да, я связался с диспетчерской, подтвердил, что совершено убийство, и попросил прислать обычную следственную бригаду из ван-нуйсского управления.

— И продолжали контролировать место преступления до ее прибытия?

— Да, как обычно. Потом передал эту функцию прибывшей бригаде. Если быть точным, детективу Керлену.