Пятый свидетель

— Понятно. А пока происходила передача, вы обсуждали с Керленом или с кем-нибудь другим из офицеров полиции вероятность того, что убийство произошло из-за покушения на ограбление?

— Нет, не обсуждал.

— Вы уверены, сержант?

— Абсолютно.

Я сделал вид для присяжных, что записываю что-то в блокнот.

— У меня больше нет вопросов.

Ковингтона отпустили, его место занял один из медиков бригады, приехавшей по вызову службы 911, который подтвердил, что к моменту их прибытия жертва была мертва. Он провел на свидетельском месте всего минут пять, поскольку Фриман хотела лишь, чтобы он подтвердил факт смерти, а мне его перекрестный допрос ничего дать не мог.

Следующим был брат жертвы, Натан Бондурант. Его вызвали, чтобы он засвидетельствовал факт опознания им жертвы — рутинное требование. Фриман использовала его также для того, чтобы, как и в случае с фотографиями, взбудоражить эмоции присяжных. Он со слезами на глазах описал, как детективы привезли его в судебный морг, где он и опознал в убитом своего младшего брата. Фриман спросила его, когда он в последний раз видел брата живым, что вызвало новый поток слез, пролитый во время рассказа об их совместном с братом посещении баскетбольного матча «Лейкерс» всего за неделю до убийства.

Существует практическое правило: не трогать плачущего свидетеля. Обычно от такого свидетеля, человека, близкого жертве, защите нет никакого проку, но Фриман сама открыла эту дверь, и я решил воспользоваться случаем. Риск состоял в том, что присяжные, зайди я слишком далеко в допросе скорбящего родственника, могли счесть меня жестоким.

— Мистер Бондурант, примите мое глубокое сочувствие по поводу вашей семейной утраты. У меня всего несколько вопросов. Вы упомянули, что за неделю до этого ужасного события посетили с братом игру команды «Лейкерс». О чем вы разговаривали во время той встречи?

— Ну, мы говорили о массе разных вещей. Мне трудно сейчас вспомнить.

— Только о спорте и о «лейкерсах»?

— Нет, разумеется, нет. Мы ведь были братьями. Мы много о чем говорили. Он спрашивал про моих детей. Я — о том, встречается ли он с кем-нибудь. Ну, всякое такое.

— А он с кем-нибудь встречался?

— Нет, в тот период — ни с кем. Он сказал, что у него слишком много работы.

— А что еще он говорил о своей работе?

— Только сказал, что ее полно. Он заведовал ипотечным отделом, а время в этом смысле сейчас тяжелое. Масса дел по изъятию неоплаченных домов и все такое. Он не входил в подробности.

— Не говорил ли он о своих собственных домовладениях и о том, что с ними происходит?

Фриман возразила: не имеет отношения к делу. Я попросил о кратком совещании у судейской скамьи, Перри разрешил. Там я напомнил, что уже уведомил присяжных о своем намерении развенчать точку зрения обвинения, выдвинув свою, опирающуюся на доказательства версию мотива преступления.

— Это и есть наша альтернативная версия, судья: Бондурант испытывал крупные финансовые неприятности, и его попытки выкарабкаться из ямы делают правомерным вопрос о наследовании его имущества. Я имею право затрагивать этот вопрос в перекрестном допросе любого свидетеля, выставленного обвинением.

— Судья, — вскинулась Фриман, — то, что защитник утверждает, будто это имеет отношение к делу, вовсе не значит, что так оно и есть. Брат жертвы, по существу, ничего не знал о финансах и инвестициях Митчелла Бондуранта.

— Если это так, ваша честь, Натан Бондурант просто так и ответит, после чего я пойду дальше.

— Очень хорошо, протест отклоняется. Задавайте свой вопрос, мистер Холлер.

Вернувшись к свидетельскому боксу, я повторил вопрос.

— Он говорил вскользь, не вдаваясь в подробности, — ответил свидетель.

— А что конкретно он сказал?

— Только то, что его инвестиционное имущество летит в тартарары. Он не уточнял, сколько у него такого имущества и насколько серьезно положение. Это все, что он сказал.

— Что вы подумали, когда он сказал, что его имущество летит в тартарары?

— Что он задолжал за это имущество больше, чем оно теперь стоит.

— Он говорил, что пытается продать его?

— Он сказал, что не может продать его, не разорившись.

— Благодарю вас, мистер Бондурант. Больше вопросов нет.

Свой тур с мелкими персонажами Фриман завершила свидетельницей по имени Глэдис Пикетт, которая представилась старшим кассиром головного офиса «Уэстленд нэшнл» в Шерман-Оукс. Заставив Пикетт рассказать, в чем заключаются ее обязанности в банке, Фриман прямо перешла к главному:

— Как руководительница кассового отдела банка, сколько кассиров вы имеете в подчинении, миссис Пикетт?

— Около сорока.

Есть ли среди них сотрудница по имени Марго Скейфер?

— Да, Марго — одна из моих кассиров.

— Я хочу вернуть вас к утру убийства Митчелла Бондуранта. Обратилась ли к вам тогда Марго Скейфер с каким-нибудь особым сообщением?

— Да.

— Пожалуйста, расскажите жюри, что встревожило миссис Скейфер?

— Она доложила мне, что видела Лайзу Треммел менее чем в квартале от нашего здания идущей по тротуару в направлении от банка.

— Почему это ее встревожило?