Пикник на Аппалачской тропе

Первый раз у вас могут отобрать права на полгода и выдадут временное разрешение для управления машиной до места работы и обратно, по написанному в разрешении маршруту. Кроме того, вы обязаны будете посещать курсы и заново сдавать правила движения; если вас остановят как «Ди-Дабль-ю-Ай» второй раз — у вас права отбираются на несколько лет, а вам грозит суд и несколько месяцев тюремного заключения с отметкой о судимости в вашей криминальной биографии, которая на всю жизнь заводится и сохраняется в главной полицейской электронной памяти страны. При этом врачи и юристы автоматически лишаются права заниматься своей профессией. И кроме того, при поступлении на работу всегда опрашивают, была ли у вас судимость или нет. Ведь в каждом офисе есть ЭВМ, и нажатием кнопки можно проверить ваш ответ. Кончается это предупреждение примерно так: «Вы, конечно, можете нанять защитника, но по закону плата за такую защиту должна быть не менее 1500 долларов, а судья инструктирован верховным судом не обращать внимания на просьбы о снисхождении».

Полиция, правда, останавливает крайне редко, только если ты что-то действительно нарушил. По закону тебя не могут остановить, если ты не нарушил правил и не объявлена какая-нибудь поимка преступника.

До сих пор у нас нет снега, нет морозов, кругом начинает зеленеть новая трава.

2 января 1983 года.

В комнату, где работаем мы с Деннисом — выпускником Корнелльского университета, специалистом по работе на ЭВМ, — пришел Рик, студент, с которым я должен работать. В пятницу (а сегодня понедельник) кончается контракт, по которому Деннис работает в университете у Чета. До последнего дня, как будто ничего не случилось, Деннис разрабатывает теорию, объясняющую, почему в керне льда из Гренландии так много слоев моренного материала. Но начиная с пятницы он может уже не выходить на работу и будет безработным. Все это произойдет автоматически, если, конечно, Чет Лангвей не изменит своего решения. Поэтому сейчас он и Рик разговаривают о том, что делать, когда останешься безработным.

— Что делать? Надо переучиваться.

— Но чему переучиваться?

Деннис задумчиво говорит о том, что его друзья по месту жительства — те, кто потерял работу, — ничему не переучиваются. Ведь сначала — месяца три — все кажется, что тебя возьмут обратно, а потом наступает депрессия.

— Тебе кажется, что тебя уволили не потому, что весь завод закрыли, а что ты, лично ты, оказался хуже других.

Разговор идет о том, как лучше вести «интервью», то есть собеседование, при поступлении на работу, как лучше показать себя со стороны, когда компания захочет взять тебя. С одной стороны — ты вроде бы должен постараться показать, что ты как бы делаешь честь компании, поступая к ней на службу, с другой стороны — часто оказывается, что представитель компании старается как бы унизить тебя (поставить на место? Или посмотреть, как ты ведешь себя в условиях прессинга?). Разговор идет о «ретаэмент план», то есть о сбережениях на старость. Так странно слушать, как два человека, одному из которых двадцать три, а другому — тридцать три, серьезно обсуждают это…

Сейчас уже 22.30, и мы со Стивом решили пораньше лечь спать. Ведь каждый день почему-то ложимся за полночь, а встаем — я в семь, а Стив в 5.30. Как Стив выдерживает — не знаю, но здесь все так живут: «Скорее… Скорее… Еще быстрее…»

— Игор, у нас несчастье! — сказала взволнованная Джойс, когда я приехал в мой любимый «Мавританский двор». — Патрик пытался покончить с собой. Он выпил двадцать каких-то ужасных таблеток, и сейчас его отвезли на «скорой помощи», и я не знаю, что будет дальше.