Пикник с кровью

Машина была добитая, кузов выкрашен красной краской, на нем виднелись пятна. На дверцах надпись: "Гараж Лорентеджо".

- А на других машинах он ездил?

- Иногда я ему давал старенький "рено". В субботу вечером или в воскресенье. Он ездил на дискотеку.

- Этот человек мне не нравится, - заявила Надя, когда они шли по бульвару. В небе торжественно плыли белые облака, отливая серебром. - У него вид беспардонного мошенника.

- Скоро весна, - заметил Амброзио. - Знаешь, куда мы сейчас направимся? В деревню, в гости к Марко Прандини, одному из друзей Ринальди.

- Тот, который всегда стрелял первым? Наверное, он того... - Надя покрутила указательным пальцем у виска.

- Как ты его себе представляешь?

- Здоровенный лысый грубиян.

Но Прандини оказался худощавым, ростом под метр семьдесят. Военная выправка, волосы седые, вьющиеся, еще густые. Глаза темные, маленькие, посаженные близко к носу. В разговоре тембр его голоса часто менялся, казалось, что он принадлежит разным людям. Прандини держал руки на груди, соединив растопыренные пальцы. Под черным пиджаком у него был надет жилет на кнопках.

Одноэтажный дом конца прошлого века напоминал маленький патрицианский дворец: окрашенный в желтую охру, с коваными балконными решетками, окна с зелеными ставнями. Калитка справа, с каменными фигурками львов на столбах, вела к подъезду с колоннами. Дом был накрыт черепицей и затенялся летом большим деревом, которое росло возле кирпичной стены.

Открыла им пожилая женщина, одетая в черное, похожая на крестьянку. Она впустила всех в просторный холл с расписным потолком и стеклянной дверью в глубине, сквозь которую виднелась английского типа лужайка, перемежаемая кустами. За ними темнел длинный ряд высоких тополей.

- Там, за тополями, течет По. - Прандини с любопытством разглядывал их, взгляд его то и дело задерживался на Наде.

Из холла они прошли в отделанную вишневыми панелями комнату, дубовый пол в ней устилали старинные ковры. Мебель тоже была старой, почти античной, но прочной, видимо, недавно отреставрированной. Рабочий стол завален бумагами, в углу - несколько кожаных кресел, на стенах - эстампы, изображающие сцены охоты. У зажженного камина, поблескивая круглыми желтыми глазами-пуговками, лежала немецкая овчарка.

- Я уединился здесь после многих лет путешествий. Работаю еще, но уже не так, как прежде. Догадываюсь, зачем вы пришли. Мне звонил Джорджио. Вы видели, в каком состоянии бедная Анжела? Для нее Этторе...

- Синьор Прандини, - перебил его Амброзио, - мы зашли в тупик с расследованием. Никак не можем, например, найти, кто убил и ограбил вашего друга на Центральном вокзале.

- "Город наводнен жуликами, бандитами, всякими подонками. Что вы хотите? Отыскать, кто это? Но ведь легче найти иголку в стоге сена. Говорят: сравните с тем, что происходит в Нью-Йорке или Вашингтоне, и поймете, что у нас все не так уж плохо. Какая-то сотня жертв в год. Глупцы. Ведь Милан не Нью-Йорк, и сравнивать нужно с прежним Миланом. - Он протянул руки к камину и зябко потер их. - Я хотел бы до обеда - надеюсь вы пообедаете со мной? - предложить вам белого вина из Кусторы. Уверяю вас, такого вы еще не пробовали.

- Затем произошли другие события, например, убийство из мести молодого парня, потом случай на вокзале Гарибальди, где нашел смерть Альваро Датури...

- Бедный Альваро... - Прандини щелкнул пальцами, овчарка бесшумно приблизилась к нему и преданно потерлась о его ногу. Он ласково потрепал собаку по загривку и позвал женщину, открывшую им.

- Принесите, пожалуйста, вина.

Женщина вышла, но почти тотчас же вернулась, как будто предвидела желание Прандини, и внесла серебряный поднос, на котором стояли три хрустальных бокала и бутылка вина.

- Чувствуете аромат? А какой изумительный соломенно-желтый цвет. Там, где его делают, есть дом Тамбурино Сардо, героя Эдмондо Де Амичиса.

- Отличное вино, - сказал Амброзио, зачарованный бокалом с изумрудным отливом на ножке больше, чем вином из исторической зоны Соммакампанья:

- Мы проиграли два сражения в тех местах.

- И оба летом, вы заметили?

- Не помню.

- В июне и в июле. Июль - несчастливый месяц.

- Вы большие друзья с капитаном Де Пальма, не так ли?

- Мы всегда дружили, дружим и сейчас. Он вам рассказывал о первом батальоне в Мармарике? Потом я вернулся в Италию и оказался на севере, где полтора года принимал участие в говняной войне. Извините меня, синьорина. Война, хуже которой не могло быть: итальянцы убивали итальянцев, а за что?.. Если я уцелел, то лишь благодаря своему инстинкту. Я не хотел, чтобы эти любители военных игр схватили меня и поставили к стенке.

- Вас могли расстрелять?

- Элементарно. В Музокко, на кладбище полторы тысячи могил тех, кому повезло меньше, чем мне. Среди них есть три, одна возле другой. Там похоронены три брата, младшему было шестнадцать лет. Их приговорили и расстреляли через несколько дней после окончания войны. Представляете, какой ужас! Война уже окончилась, а их расстреляли...

- Какое оружие у вас было?