Пикник с кровью

- Примерно в этих. Я прятался в одном шалаше, потом в другом. Все-таки, что ни говори, я не был невезучим. Знаете, сколько мне было? Двадцать два. Вот смотрю я на нее и вижу, как над водой поднимается туман. Летом краски яркие, пронзительные, осенью - пастельные, мягкие. Как я хочу, чтобы какой-нибудь хороший художник нарисовал все это.

Ветер от реки растрепал ему волосы, белый чуб мягко шевелился, отчего Прандини казался старым мальчиком.

- А где теперь ваш "люгер"? - одна и та же мысль, казалось, точила Амброзио, как жук-древоточец дерево.

Прандини обернулся, его лицо исказила болезненная гримаса, годы страстей и разочарований, как в зеркале, отразились в ней.

- Я же говорил вам: я вернулся домой ночью. Отец спрятал меня на чердаке. Пистолет лежал в ранце вместе с гранатами. Отец все уничтожил.

- Ваш брат... Вы жалеете, что он уехал в Южную Америку?

- Мы виделись редко. Жена его педантка, вечно всех поучала. Предубежденность и невежество. Моя жена с ней были подругами, они и сейчас дружат.

- Вы женаты?

- Она не живет со мной. Мы разошлись. Без судов, печатей, адвокатов. Частный развод, - он улыбнулся. - Я купил ей квартиру, нанял одного педераста-архитектора, чтобы обставил ее, как она хотела, нашел даже девушку-филиппинку, которая умеет готовить итальянские блюда. Вдали от меня она считает, что выиграла в лотерею. Хотите знать, как она проводит время? Парикмахеры, выставки, массажи и концерты. Королева! Королева в ссылке, комиссар. - Прандини оживился, у него прошла меланхолия.

- Надо полагать, она была не такой уж плохой женщиной, синьор Прандини? с нарочитой наивностью спросила Надя.

- Вы правы, когда-то была. Хоть она уверена, что осталась такой же. Она моложе меня, и намного. Но шея, девочка моя, шея и щеки у женщин - больное место. Настоящие предатели, наглые и бесстыдные.

- Она живет в Милане?

- А где же еще? Тильда захотела поближе к Сан Бабила. Ей никогда не нравился этот дом, эти поля, даже река. Что она понимает в реке? Я влюбился в нее, когда она была совсем юная. Непохожая на меня. Ей нравились кремовые пирожные, а меня от сладостей тошнит. Я всегда пил кофе без сахара.

- Вы часто видитесь?

- Когда бываю в Милане по делам, случается, останавливаюсь у нее. Специально для меня одну комнату оклеили зелеными обоями. Под цвет леса. - Он с шумом втянул в себя воздух. - Посмотрите в небо. Видите, это стаи мартовок. Непонятно? Утки. Чувствуете запах воды и горелой травы? Замечательно, правда? И я должен был бросить все это, чтобы жить в бензиновой вони?

Он повернулся к Наде, которая, сунув руки в карманы пальто, глядела вниз, на реку.

- Вам холодно?

- Наверно, мне было бы одиноко в деревне. Как вашей жене...

- А я уже привык. С тех пор как... - оборвав фразу, он подобрал камень, бросил с ловкостью, необычной для его лет, и овчарка рванулась за ним. - Но мы люди сумасбродные. В Африке я носил с собой книжечку стихов. Одно из них я иногда читал товарищам. "Река, протекая, меня шлифовала, словно собственный камень..."

Они переглянулись удивленно.

Полчаса спустя в столовой с накрытым овальным столом и запахами специй, под веселый треск горящего камина они продолжили разговор.

- Синьор Прандини, человек, которого я ищу, полагаю, не понимает, что он обыкновенный убийца. Он считает себя судьей, который действует от имени попранного в нашей стране закона. Он сам выносит и вершит свои приговоры, потому что не верит в правосудие.

- Разве можно называть страной эту мусорную свалку?

- Об этом же говорил ваш приятель Де Пальма. И все-таки мы живем в демократической стране, где порядок должны наводить не отдельные мстители, взявшие на себя функции господа Бога, присвоившие себе право карать и миловать, а правосудие, и только оно.

- Правосудие?! - гневно повторил Прандини. - Как же оно допустило, что целые области оказались в руках организованной преступности? Что героин стал чуть ли не базой нашей экономики? Что похищение детей превратилось в процветающий бизнес, к которому в нашей стране бездельников уже привыкли, и плюют на все, лишь бы не грозила беда их собственным чадам. Нет, комиссар, мы сделаны из другого теста. Ищите, если хотите, тот "люгер". Но знайте, что это не мой, у меня его нет. Ни разу с тех пор не видел.

- Это могло быть оружие капитана Де Пальма.

- Не представляю, чтобы Джорджио с пистолетом в руках охотился за какими-то негодяями. Он мрачно настроен, презирает философию "возлюбим друг друга" и "проживем кое-как", которая господствует сегодня в республике, но из-за этого превратиться в самозваного шерифа он не способен.

Прандини обнажил зубы в насмешливой улыбке. Или горькой?

- Синьор Прандини, простите, вы любите поэта, который написал стихи о реке? - вмешалась в разговор Надя.

- Унгаретти? Это самый великий поэт Италии, моя милая.

- Оказывается, у вас есть идеалы. Он вздохнул.