Пётр и Павел. 1957 год

"Здравствуй, Павел, – писал Алексей Иванович. – Рад был получить от тебя весточку и узнать, что ты, вопреки всему, остался жив. Представляю, как обрадуется Валентина и все домашние твои. Я в данный момент нахожусь в Москве, так что мы с тобой можем повидаться и обо всём поговорить в самое ближайшее время. Я остановился у своего друга Ивана Найдёнова на Сретенке. Позвони мне по телефону К-9 – 34–12. Обнимаю тебя. Алексей Богомолов".

Листок не был исписан даже наполовину, но сколько информации он таил в себе!.. Во-первых, мать – Валентина Ивановна Троицкая – жива и, судя по тому, что обрадуется появлению сына после такой долгой разлуки, зла на него не держит. Во-вторых, загадочные "все домашние твои". Кроме матери и брата, в Краснознаменске никого из родственников у Троицких не было…

Неужели?!.. Нет, не может быть!..

Зиночка ни со свекровью своей, ни с братом Петром никогда не общалась. Они даже знакомы не были. Не могла она в Краснознаменске очутиться!.. Хотя…

Павел Петрович бросился к телефону-автомату. Опустил пятнадцатикопеечную монетку в узкую щель и быстро набрал номер. На том конце провода протяжно зазвучали гудки.

Боже!.. Почему так долго никто не подходит?!..

Наконец в трубке раздался женский голос.

– Але!..

– Здравствуйте! – голос у Троицкого дрожал. – Попросите, пожалуйста к телефону дядю… То есть Ивана Найдёнова.

– Ивана?.. Найдёнова?.. – казалось, женщина впервые услышала это имя и фамилию.

– Ну, да!.. Найдёнова!.. Ивана!..

– А это кто же его тут спрашивает?..

Павел Петрович смутился: во-первых, он никак не мог взять в толк, для чего соседка Ивана учиняет ему этот допрос, а во-вторых, как назвать себя?.. Племянник друга?.. Знакомый?.. Ерунда какая-то!.. И после секундного замешательства соврал.

– Племянник… Троицкий Павел!..

– Ах, племянник! – обрадовалась женщина. – Ты, милок, ври, да не завирайся!.. Безпризорник он. Откуда это у безпризорного племяш может завестись?!.. А?.. Замолк?!.. То-то!.. И хоть у меня, поганец, всего три класса, меня на кривой не объедешь!.. Ты бы лучше сказал: отец родной звонит!.. С того свету!..

И нагло, от души расхохоталась.

– Поймите! – взмолился Павел Петрович. – Мне даже не Иван нужен, а друг его, Алексей Иванович Богомолов. Он ведь у Найдёнова остановился?!..

– Так ты и про друга знаешь?!.. Извиняюсь, товарищ начальник, по голосу и не признала вас, – вероятно, она решила, что с ней говорят из милиции, и тут же тон её резко переменился, стал заискивающим, ласковым. – Так ведь сбёгли они!..

– Как "сбёгли"?!..

– А так – сбёгли!.. Шмотки свои собрали и… Один в одну сторону подался, другой – в другую. Они, убивцы, всю жизнь в бегах… А как же?!.. Вы же их, почитай, с месяц изловить хочете. Вот они дёру и дали…

Троицкий ничего не понимал. Что-то тут не то!.. Чтобы дядя Лёша и вдруг – "убивец"?!.. Да быть этого не может!.. Дурость!.. Чушь!.. Но, чтобы не спугнуть соседку, решил продолжить игру и спросил начальственным тоном… Во всяком случае ему так казалось, что "начальственным".

– А куда ушли?.. К кому?.. Не сказывали?..

– He-а!.. Извиняюсь, товарищ начальник, мне они не докладывались… Испужались, видать!.. Честно скажу, меня тута все боятся, потому как я всегда на страже!..

– Ну, что же, спасибо вам, товарищ… Не знаю вашего имени-отчества…

– Так Шурка я… Краснова… Сугубо вам по секрету скажу: у Ванькиного дружка зазноба в Москве объявилась, и он сказывал, будто с приплодом… А ведь старик уже!.. Куда ему? Так нет же!.. В отцы решил записаться!.. Сама слыхала…

Павел Петрович повесил трубку. Разочарованию его не было границ!.. Только-только появилась надежда, казалось, потяни за эту крохотную ниточку, и все загадки мигом разрешатся, а она взяла и оборвалась… Лопнула.

Что делать?.. Где теперь разыскивать Алексея Ивановича Богомолова?.. Не в милиции же…

Не спеша Троицкий побрёл в сторону Сретенки – мимо Художественного театра, по Кузнецкому (сначала вниз, а потом в гору), и вышел, наконец, на Лубянку. Правда теперь эта узкая улица носила грозное имя основателя ВЧК Феликса Дзержинского. Павел Петрович взглянул на серое здание, облицованное в цокольном этаже чёрным гранитом и, горько усмехнувшись, подумал: "Словно мимо заколдованного места, кругами хожу…"

В кафе "Красный мак" он пришёл в шестнадцать тридцать. Минута в минуту. Сказалась давнишняя армейская привычка: всё делать точно в срок и ни в коем случае не опаздывать. Как говорил его комполка: "Почему ты думаешь, что ты лучше других? Если опаздываешь, значит проявляешь неуважение к тем, кто тебя ждёт". С тех пор он ни разу не позволил себе придти не вовремя.