Пётр и Павел. 1957 год

Шесть лет назад у Валентины Ивановны случился инсульт, результатом которого стал частичный паралич – ноги слушаться совсем перестали. Для энергичной, бодрой старухи, которая всю жизнь сама обслуживала себя и за шестьдесят восемь лет ни разу ни у кого помощи не попросила, это обстоятельство явилось самой настоящей трагедией. Стать обузой для родных?!.. Да ни за что! Только этого ещё не хватало!.. Близкие её тоже были в смятении: отныне Валентине Ивановне требовался постоянный уход, а кто станет ухаживать за неподвижной старухой?.. У Зинаиды у самой был на руках больной сын, других женщин в доме не было, а двоих невестке не потянуть. Возникла очень серьёзная проблема… Как её решить? И, как всегда бывает в таких безвыходных ситуациях, помог случай.

На металлургическом комбинате произошла страшная авария – взорвался склад, где хранились баллоны со сжиженным газом. Машины "Скорой" едва успевали привозить в больницу раненых и обожженных. Все холлы, коридоры и даже лестницы были забиты пострадавшими людьми: их укладывали на матрацы прямо на полу. Тогда-то по просьбе главврача и с позволения Валентины Ивановны к ней в одноместную палату перевели трёх выздоравливающих женщин и среди них молодую симпатичная девушку, которая сама, без всякого понуждения стала ухаживать за больной старухой. Звали её Капитолина.

В начале марта того же, пятьдесят первого, года в ущелье, возле горы Бычья Губа, спасатели, разбирая снежный завал, обнаружили под сошедшей лавиной новенький УАЗ-ик с челябинским номером, а в нём три бездыханных тела – двоих мужчин и молоденькой девушки. На вид ей можно было дать 15–16 лет. Ближайшая к месту аварии больница находилась в Краснознаменске, и тела погибших отправили туда. Каково же было удивление санитаров морга, когда они увидели, что девчонка жива. Дышит!..

Личности мужчин установили сразу по найденным в их карманах документам, а вот, кто такая эта воскресшая девушка, так и осталось загадкой. Никаких документов при ней не было, и лишь в кармане байкового халата, а ничего другого надето на неё не было, следователь нашёл клочок бумаги, вырванный из школьной тетрадки в клетку. На клочке синим толстым карандашом было написано: "Капа, покорми Игорька." И всё.

Ждали, когда девушка придёт в себя и даст о себе хоть какие-то сведения. Напрасно. Лишь только она очнулась, выяснилось: бедняга потеряла память. Она не помнила ничего – ни как её зовут, ни где она живёт, ни как оказалась в челябинском Уазике, ни куда и зачем ехала. Родственники погибших мужчин тоже ничего не знали об этой девушке. Вероятно, она села к ним в машину по дороге. Но где и когда – неизвестно. Поэтому для начала ей дали имя Капитолина и решили повести расследование другим путём.

Прежде всего милиция попыталась выяснить, какого Игорька должна была покормить Капа, и кто они, собственно, такие, но и эта затея оказалась напрасной. Тогда в газетах Челябинска и Краснознаменска напечатали её портреты с подписью: "Товарищи! Просим всех, кто знает эту девушку, позвонить по таким-то телефонам или заявить в ближайшее отделение милиции". В ответ – тишина.

Что в таком случае прикажете делать?..

А ничего!.. Дело прикрыли… Положили скоросшиватель под каким-то номером с дробью в самый нижний ящик канцелярского стола и забыли о нём навеки. А несчастной девушке выдали новенький паспорт на имя Ивановой Капитолины Ивановны и бросили на произвол судьбы. Живи, как знаешь!.. А как?!.. Ни жилья бедолага не имела, ни работы. И пришлось бы ей немало горя хлебнуть, если бы не забрала её к себе в помощницы Валентина Ивановна Троицкая. И за долгие шесть лет их сожительства ни она ни разу не пожалела о своём решении, ни Капитолина Иванова о том, что поселилась в доме первого секретаря горкома партии. Домработница и хозяйка так подошли одна к другой, так приварились дружка к дружке, что представить их раздельное существование было уже невозможно.

Говорят: браки совершаются на небесах. Так и человеческая приязнь или неприязнь, возникает сама собой, каким-то таинственным образам, помимо воли человека. Валентину Ивановну и Капу ещё в больнице потянуло одну к другой, и с того дня они стали неразлучны и являли собой удивительную пару. Капитолина обрела в своей хозяйке пусть строгую, но любящую мать. А её пожилая хозяйка – пусть ничего не помнящую, но любящую дочь. Они стеснялись признаваться в своих чувствах, но это им и не нужно было. Они всё и так понимали. Без слов.

– Да… У всякой пташки свои замашки… – покачав головой, медленно произнесла Валентина Ивановна. – Тебе вот память вернуть хочется, а мне – всё забыть!.. И так плохо, и эдак… Беда моя, Капа, в том, что веру я потеряла. Она, конечно, не кошелёк, в толпе случайно не выронишь, и всё же… Мой муж Петенька часто повторять любил: "Аще не уверите, не имате разумети. Так, кажется, Кирилл Ерусалимский говорил… Оттого и не разумею я ничего… Веры нет во мне… Молиться не могу. Слова-то помню, и губы их произносят, а сердце молчит. Глухое, безчувственное оно у меня стало. Потому и тьма вокруг кромешная: ни зги не видать.