Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

С бьющимся сердцем стал на вахту Андрей. Сверху ему были видны железнодорожные пути, платформы с ремонтным оборудованием, высокая ограда и часовой у ворот. Ровно через час он увидел, как рыжий усатый рабочий в низко надвинутой кепке и с большой тяжелой корзиной в руке показался в воротах, предъявил пропуск, подошел к краю глубокой ямы, где стоял «Рион», подпертый с обоих бортов десятками бревен. Заглянув вниз, он выбрал подходящее место и бросил туда корзину. Через мгновение из-под судна рванулся к небу столб желтого пламени и грохнул взрыв. Судно вздрогнуло, Андрей вцепился в поручни и еле устоял на ногах.

Покушение не удалось: слишком мало бревен-подпорок вышибло взрывом, и «Рион», качнувшись, остался стоять на киле, Дьяченко исчез за вагонами вместе с часовым.

Не вахте у трапа стоял пехотный капитан Аптекин, вечно придиравшийся к Андрею и звавший его добровольно поступить на военную службу. Выхватив пистолет, Аптекин побежал по трапу вниз, вдогонку за подпольщиком. Но внизу с винтовкой в руках стоял на посту бывший правовед граф Ягелло, потомок литовских великих князей. Это был прыщавый юноша, в профиль очень похожий на старого верблюда; в довершение сходства он, когда волновался, начинал заикаться, мычал и брызгал слюной. Услышав взрыв, Ягелло растерялся, замычал и от волнения выстрелил в живот бегущему по трапу Аптекину. Тот повалился мертвым, а потомок великих князей окончательно потерял самообладание, уронил винтовку, стал поднимать ее, не удержался и свалился в глубокий док, откуда поднимались клубы динамитного дыма и газа.

Сыграли общий аврал. Упавшие бревна снова уперли в борта «Риона», а после этого всех вольнонаемных вывели на берег и под конвоем доставили в пустые казармы флотского экипажа для отправки на фронт, который уже подкатывался к Перекопу.

— Мы бежим. А ты? — спросили Андрея товарищи.

— И я.

— Куда?

— Куда вы.

— Дурак, завтра с утра садись на «Цесаревича Константина» — он к обеду снимается в Константинополь. Встретимся там на набережной в Сели-базаре. Попадешься — расстреляют.

Ночью человек пятнадцать вылезли из казармы через дырку в стене на месте разобранной печи. До утра Андрей скрывался в кустах. Едва началось обычное движение, он в толпе пассажиров вошел на борт «Цесаревича» и, не зная что делать, спрятался в уборной. Вдруг раздались звон шпор и громкие команды: контрразведчики стали сгонять пассажиров на корму для проверки их по одному и для обыска судна. Андрей подумал, что часы его жизни сочтены.

Надо было что-то предпринять. И правильное решение пришло само собой: Андрей схватил стоявшую в углу швабру и начал старательно сгонять нечистоты в клюзы. Звон шпор и голоса приблизились. Андрей стоял задом к двери, когда она распахнулась и кто-то заорал на него, не переступая высокого порога:

— Ты что здесь толчешься, морда? А?! Команды не слышал?

Андрей оперся на швабру и совершенно естественно смахнул каплю пота с носа. В дверях стоял поручик, подтянутый, щеголеватый.

— Сейчас люди пойдут с проверки, так потом уборку не кончишь, — ответил он сиплым от волнения голосом. — Разрешите и женский гальюн прошвабрить, господин поручик?

— Пошел, пошел на корму! После проверки докончишь!

Тут раздался чей-то властный голос:

— Что тут за барахло валяется, поручик? Убрать!

— Слушаю, господин полковник!

Андрей вышел из гальюна.

— Отнеси на корму! Живей шевелись, скотина!

Андрей схватил чемодан и мешок, загромождавшие проход, и понес их на корму. Посередине прохода плотная цепь солдат пересекала палубу от борта до борта. Поручик провел Андрея с вещами сквозь цепь.

— Посторонись, что ль… Не видишь…

Пока все получалось хорошо, но что будет дальше?

На корме толпились пассажиры. Поручик издали узнал полного, хорошо одетого брюнета с перстнями на жирных волосатых пальцах.

— Извините, господин Попандопуло, это ошибка… Мой недосмотр… Сейчас ваши вещи отнесут в каюту, там вы и пройдете проверку. Эй, ты, отнеси чемоданы в каюту!

Андрей снова с готовностью ухватился за вещи.

— В какой номер прикажете?

— Четвертая каюта первого класса.

— С левого борта, — подсказал поручик. — Проходите, господин Попандопуло.

Они вдвоем спустились в салон, из него нашли каюту № 4. Дверь была заперта.

— Я сбегаю за ключом, — сказал Андрей. — Посидите здесь в кресле!

Он вышел на верхнюю палубу, быстро огляделся, метнулся к борту, поднял железную крышку люка, в который грузчики ссыпают из корзин уголь, просунул туда ноги и скользнул в душную темноту, успев опустить за собой крышку.

— Тринадцатый, — произнес в темноте чей-то мрачный голос.

— Черт принес землячка, — откликнулся другой.

На палубу они вылезли уже в Сели-базаре. Рядом с пакгаузом из серого гофрированного железа, прямо под белой надписью «US Navy Base» («Военно-морская база Соединенных Штатов»), на неправдоподобно синей воде покачивалась двухмачтовая моторная шхуна, окрашенная в военноморской цвет, серый цвет, американской краской, явно украденной на соседней базе.