Пираты мексиканского залива

На углу улицы какой-то человек со шпагой в руке отбивался от яростно нападавших на него троих или четверых неизвестных. Он едва успевал отражать удары и постепенно отступал. Еще немного — и он упал бы, но тут подоспели дон Хусто, донья Фернанда и слуги. Нападавшие убежали, а донья Фернанда и дон Хусто узнали в спасенном ими человеке дона Энрике.

— Где моя дочь? — в ужасе спросила мать доньи Аны.

— Не знаю, сеньора, — ответил дон Энрике.

— Не знаете?! — позабыв об осторожности, воскликнула донья Фернанда.

— Да как же вы можете не знать, если она ушла из дому, чтобы бежать с вами?

— Честью клянусь вам, это правда, — отвечал дон Энрике, не заметив, что эта женщина говорит о том, чего не должна была знать. — Она сказала мне, чтобы я ждал ее на углу, а вместо нее появились четверо убийц.

— Но где же моя дочь? Дон Хусто, моя дочь! Ищите ее! Эти крики, эта борьба!.. О, недаром я говорила, что нам следует выйти!

— Скорее, бегом по всем ближним улицам! — крикнул слугам дон Хусто. — Не возвращайтесь, пока не найдете след.

Слуги разбежались в разные стороны, разнося весть о происшествии по всему городу.

Донья Фернанда, опираясь на руку дона Хусто, в отчаянии вернулась домой, а дон Энрике, не зная, что ему и думать, завернулся в плащ и отправился куда глаза глядят, надеясь найти ключ к этой загадке.

Перед рассветом один за другим начали возвращаться слуги. Никому не удалось ничего узнать. Но зато весть о бегстве доньи Аны и о ночном скандале, неизвестно каким образом, мгновенно распространилась на балу, устроенном по случаю праздника в муниципалитете, где собралась вся высшая знать города.

VIII. ШАГ НАЗАД

Для того чтобы объяснить непонятное исчезновение Аны, нам придется вернуться на несколько часов назад.

В день святого Ипполита дон Хусто встал после дневного сна в четыре часа и, одевшись с величайшим тщанием, вышел на улицу, положив прежде всего навестить Индиано, в котором надеялся найти могучего союзника. Благодаря своему богатству Индиано пользовался в Мехико большой известностью, и дону Хусто нетрудно было отыскать его жилище. Великолепный дом дона Диего стоял справа от дворца вице-короля, на продолжении улицы Икстапалапа в сторону церкви Гуадалупской богоматери.

Дон Хусто явился туда, спросил у слуги, дома ли его хозяин, и узнал, что тот собирается на прогулку верхом. В самом деле, перед домом конюх держал в поводу горячего буланого жеребца с черной гривой и черным хвостом. Гордый конь в богатой сбруе беспокойно поднимал голову, бил копытом и жевал удила, как бы стремясь поскорее вырваться на простор и блеснуть своей резвостью и красотой.

Дон Хусто поднялся по лестнице и в галерее столкнулся с Индиано, который уже направлялся в выходу.

— Да хранит вас бог на долгие годы, — произнес дон Хусто.

— Рад служить вам.

— Мне необходимо поговорить с вами о важном деле, если вы расположены уделить мне несколько минут.

— Для меня это будет только честью. Прошу вас.

— Честь оказываете мне вы своей благосклонностью.

Индиано пригласил дона Хусто в небольшой, убранный с изысканным вкусом покой.

— Сделайте милость, садитесь, — сказал он, указывая на одно из кресел сандалового дерева, обитых златотканой парчой.

— После вас. Не могу я сидеть, если стоит столь почтенный кабальеро.

— Что ж, сядем оба.

Они уселись, и дон Хусто, сам не зная, с чего начать, заговорил несколько неуверенным тоном:

— Кабальеро, должно быть, вас удивляет мой приход. Ведь до сегодняшнего дня я не имел чести быть с вами знаком.

— Знакомство с вами — честь для меня.

Оба привстали и церемонно поклонились.

Дон Хусто продолжал:

— Однако бывают случаи, когда два человека, сами того не зная, заинтересованы в одном и том же деле. И тогда им обоим крайне выгодно объединиться. Вы согласны?

— Вполне согласен, — ответил дон Диего, подумав про себя: «Куда это он клонит?»

— Вам еще неизвестно мое имя: ваш покорный слуга дон Хусто Салинас де Саламанка-и-Баус…

— Рад служить вам, сеньор мой, — ответил Индиано, и оба снова привстали с полупоклоном.

«Впервые слышу это имя», — подумал Дон Диего.

— Брат, — добавил дон Хусто, — доньи Гаудалупе Салинас де Саламанка-и-Баус, графини де Торре-Леаль, супруги графа дона Карлоса Руиса де Мендилуэта — отца дона Энрике.

Новый поклон.

— Быть может, вы пришли по поручению дона Энрике? — спросил дон Диего, изменившись в лице при имени своего врага.

— Избави бог. Но я пришел по делу, которое его касается.

— И в котором я могу быть вам полезен?

— Мне-то нет. Но я мог бы оказать услугу вам.

— Не понимаю.

— Будем откровенны, если вы разрешите…

— Разумеется.

— Отлично, перехожу к делу. Вы, как утверждает молва, заклятый враг дона Энрике.

— Да нет, пустое… Просто неприязнь, довольно частая среди мужчин…

— Разрешите мне продолжать. Вас разделяет нечто большее, чем просто неприязнь; пожалуй, настоящая ненависть.

— Это он сказал вам?

— Нет. Я с ним не имею ничего общего.

— Как же вы можете это утверждать?..

— Но все говорят об этом.

— Быть может, все ошибаются?

— Прошу прощения, но полагаю, что нет. Так говорит народ, а вы знаете: vox populi vox Deinote 6.