Пираты мексиканского залива

— Так или иначе, сеньора, я еще раз подтверждаю свое обещание помочь вам.

— Я рассчитываю на вас и в доказательство хочу сообщить вам мой план. Мы будем плыть на разных кораблях, не так ли?

— Да, сеньора.

— Вы на каком идете?

— Я командую «Отважным», отсюда его хорошо видно. Мы его отбили у испанцев; приглядитесь к нему — на носу у него лев с короной.

— Я запомню. Так вот, слушайте: во время плавания постарайтесь держаться поближе к нам и знайте: если я взмахну белым платком, значит, у меня все благополучно, красным — значит, я в опасности, а черным — значит, я в беде.

— Хорошо, я постараюсь идти так, чтобы каждый день получать от вас вести. В знак того, что я вижу вас и понял ваше сообщение, я взмахну белым платком.

— Прекрасно. А теперь ступайте, сейчас здесь будет адмирал.

Морган в самом деле приближался. Дон Энрике отошел, но пират успел заметить, что Энрике ведет оживленный разговор с доньей Мариной.

Ревнивое подозрение необычайно легко вспыхивает в сердце мужчины, вступившего в зрелый возраст; потеряв уверенность в собственных силах, он боится, что любимая женщина найдет себе по сердцу более молодого, и готов в каждом юноше видеть своего счастливого соперника. Он не верит в прочность своей победы, полагая, что женщина согласилась принадлежать ему то ли из страха, то ли из расчета, а втайне любит другого.

Змея ревности ужалила сердце Моргана. Однако ему удалось сдержать себя. Скрывая, что происходит у него в душе, он с улыбкой обратился к дону Энрике:

— Здорово, молодой капитан! Все ли у вас готово?

— Все, — ответил дон Энрике, — моему кораблю не придется завидовать другим судам.

— Значит, вы довольны?

— Даже больше, чем вы можете предположить.

Если человек встревожен, если им безраздельно владеет одна назойливая мысль, всякое случайно оброненное слово приобретает в его глазах особое значение. Когда дон Энрике сказал: «Больше, чем вы можете предположить», — Морган вздрогнул.

— Меня это радует, — ответил он, стараясь сохранить спокойствие, — вы знаете, как я вас люблю.

— Знаю, сеньор, вы для меня отец.

— Как? — помрачнев, воскликнул пират, и в памяти его мгновенно возник недавний разговор с доньей Мариной.

— Это значит, сеньор, что вы благоволите ко мне, как отец.

— Не стоит говорить об этом, — ответил, спохватившись, Морган.

— Прошу прощения, если мои слова задели вас, но я вам так признателен за ваше доброе отношение. Однако мне пора, ведь мы скоро выходим в море.

— Да, ступайте.

Дон Энрике повернулся, чтобы уйти, но адмирал его окликнул. Ему захотелось посмотреть на лица юноши и доньи Марины, когда они будут говорить друг с другом в его присутствии.

— Слушаю сеньор, — сказал, возвращаясь, дон Энрике.

— Я хочу познакомить вас с одной молодой женщиной, если только вы не были с ней знакомы ранее.

— Мне кажется, я говорил вам, что познакомился с ней в Мексике.

«Они знают друг друга и обманывают меня», — подумал Морган, а вслух произнес:

— Так вам тем более следует подойти к ней. Я ее люблю больше, чем родную дочь.

Они направились к донье Марине. Ни Марина, ни Энрике не подозревали, что происходит в эту минуту в душе адмирала.

— Сеньора, — сказал Морган, — этот юноша, который был знаком с вами еще в Мексике, желает с вами проститься.

Донья Марина церемонно поклонилась, дон Энрике учтиво произнес:

— Припадаю к вашим стопам, сеньора. — Потом протянул руку пирату. — Прощайте, сеньор.

— Прощайте, Антонио, — ответил Морган, пожимая руку юноше.

Спускаясь по трапу в шлюпку, дон Энрике подумал:

«Адмирал сегодня печален. Может быть, получены плохие вести?»

А Морган меж тем говорил себе:

«Притворщики! Как все ловко разыграно! Не слишком ли холодное прощанье для двух старых знакомых? Они задумали обмануть меня; но трудно провести старого морского волка!.. Я буду следить за ними. И тогда — горе им!»

Дул попутный ветер, и адмирал отдал приказ выйти в море. В первый вечер плаванья Морган не заметил ничего особенного, хотя ни на минуту не спускал глаз с доньи Марины. Молодая женщина была по-прежнему весела, общительна, и мрачные мысли пирата понемногу рассеялись.

В конце концов он решил, что ошибся, и стал упрекать себя в излишней подозрительности; чтобы загладить свою невольную вину, он удвоил внимание к Марине.

На следующий день, повинуясь команде капитана, «Отважный» подошел так близко к флагману, что можно было переговариваться с одного судна на другое. Дул свежий ветер, небо было ясное, отчетливо различались фигуры людей на палубе.

Морган задумчиво курил и смотрел на Марину, сидевшую невдалеке. Молодая женщина, погруженная в свои мысли, не замечала Моргана.

Внезапно адмирал увидел, как Марина, подняв голову, устремила взгляд по направлению «Отважного»; подозрение вспыхнуло в нем с прежней силой, и он, отойдя, стал украдкой наблюдать, что будет дальше.

Марина огляделась вокруг и, решив, что поблизости никого нет, взмахнула белым платком. Морган так и впился горящим взглядом в «Отважного»: в ответ дон Энрике — пират узнал его — тоже взмахнул белым платком. Итак, они договорились, это, несомненно, был сигнал или по крайней мере приветствие.