Пираты Венеры

Вернувшись в свою каюту, я проклинал себя, ругал последними словами. Как можно было допустить такой непростительный для гуманитарного пирата проступок! Я не сумел провести и этого раунда, она меня опять обыграла. Не убедил, не убедил ее. Правда, пять минут целовал! Э-э… нет, не помню сколько! Только дважды слышал тяжелые шаги Зога, который подбирался на пост, видел приоткрытую дверь, стоял недолго, сразу сматывался. Ну, какой тонкой организации оказался наш Цемент! Не лез со своей назойливой опекой — наверное, к ребятам советоваться ходил, стоит ли ему охранять нас обоих, если мы оба держим оружие наизготовку, или охранять, но все-таки подождать пять минут, пока не сломается канапе… Пять минут… или сколько там, не помню, пока принцесса меня в коридор не выбросит! Или десять?

Ах, бог ты мой, хотя я и бранил себя, но воспоминания о нежном теле в моих объятиях наполняли меня чем-то таким теплым, что я начинал плавиться.

Мне все никак не удавалось уснуть. Я думал о Дуаре, вспоминал все, что случилось между нами, пытался найти скрытый смысл в ее возгласе: «Я этого слышать не должна». При мысли о том, что она уже однажды отказалась предать меня смерти и теперь снова не могла меня убить, радость переполняла меня.

Ночью шторм стал еще сильнее. Рев ветра и сильная качка разбудили меня спозаранок. Я тут же встал и вышел на палубу, откуда сильный ветер чуть не сбросил меня в море.

Огромные волны подбрасывали «Софал», чтобы тут же ронять, вроде мячика, в какую-нибудь дырищу-бездну. Судно испытывало сильнейшую килевую качку. Порой гигантская волна захлестывала нос и прокатывалась по всей палубе. Темный берег опасно маячил справа по борту и слишком близко от корабля. Положение становилось серьезным.

Я зашел в штурманскую рубку. Там вместе с рулевым находились Хонан и Гамфор. Хонан просто кивнул, а в глазах же Гамфора я обнаружил искру любопытства. Разумеется, я даже не показал виду, что чего-нибудь у кого-то в глазах обнаружил. И меня тоже затревожила опасная близость суши, о которой они говорили, когда я вошел. Если вдруг откажут двигатели или рулевое управление, нас обязательно вышвырнет на берег. «Обязательно, — заверил меня насмешник Гамфор. — Только берег, насколько я знаю, не так жестковат, как палубный коридор».

Я не дрогнул, шутите-шутите. Велел им оставаться на местах, а сам пошел в рубку на второй палубе, чтобы разбудить Кирона с Камлотом. Вы не поверите, возле их двери я напоролся на глыбу лежащего тела!

На пороге каюты сном праведника спал наш Цемент! Совсем не в том конце корабля спал, в котором должен был работать! Мало того что спал! Да еще прихрапывал — значит, кайфово ему было мимо службы ночевать. Да еще пучок какой-то разноцветный, похожий на веер, в кулаке держал! И Гамфора, небось, первым оповестил, о чем не надо было. Ну, разумеется, и второго охранника принцессы, дежурившего обычно у внутренних дверей, привлек к обсуждению, теперь не избавишься от их любопытствующих и насмешливых глаз! Ладно. Я усмехнулся, представив, какую историю слепит, когда я у него поинтересуюсь его курсированием с кормы на нос корабля. Нагнулся, чтобы выдернуть из кулака загадочный веер…

Пахло сивухой. Дернул за веер, а как дернул — мгновенно в глазах у меня потемнело! Знаете, что было зажато в руке? Нет, знаете?

Розетка ангановых перьев, пучок с хвоста. С хвостовой части фюзеляжа, хочу сказать. Несколько великолепных черно-красных, с отливом гелиотропа, крупных, сияющих перьев. Одно почему-то сломано. Точно его дергали. Нет… не одно, а два.

Я, как молния на небосводе, рванул обратно, к Дуаре. Просвистев мимо каюты Вилора, притормозил, всунул нос. Дверь приоткрыта, скрипит, покачивается от движения судна. Качка и вой ветра… понятно. Аккуратно прикрыл. А вот дверь каюты Дуаре вовсе распахнута и болтается на петлях.

Внешняя переборка каюты на засов не закрыта. Ну, разумеется, кто ее закроет, если Зог мертвецки пьяный валяется за полмили! Войдя внутрь, я раздул свет и быстро огляделся. Дверь внутренней каюты, где спала Дуаре, тоже оказалась нараспашку. Никто бы не смог уснуть в помещении, где все двери раскачиваются на петлях и хлопают, как петарды в сочельник.

Я вбежал в комнату и взглянул на постель.

Она была пуста. Дуаре исчезла. Я шагнул к канапе. Что-то меня беспокоило. Что-то. Обошел… И все заплясало в глазах, повалилось куда-то. За канапе с кинжалом в горле валялся убитый охранник.

Я отбросил все условности этикета и побежал в соседние каюты, в которых расположились другие вепайянские женщины. Кроме Дуаре все были на месте, ночь спали плохо из-за ветра и качки. Они не видели ее и не знали, где она может быть. Обезумев от дурных предчувствий, я побежал к Камлоту… Он, выслушав, был поражен, поражен!

— Дуаре должна быть где-то на корабле! Как же иначе?

— Должна-то должна, но где же она тогда? — возразил я. — Срочно обыскать весь корабль от трюма до башни.