Письма, 1926-1969

В Нью-Йорке вся квартира была буквально завалена неоткрытой и не переправленной почтой. Почти все по поводу Эйхмана. Много интересных писем, некоторые из них даже пролили свет на причины этого по сути совершенно необъяснимого возбуждения в еврейских кругах. Причина столь проста, что мне следовало бы о ней догадаться. Сама того не подозревая, я коснулась непреодоленной части еврейского прошлого: бывшие члены Иудейского совета⁹ до сих пор занимают высокие и иногда правящие посты во всем мире, и прежде всего в Израиле. Хуже всего, что случай Кастнера, о котором я упоминала в репортаже, гораздо серьезнее, чем мне казалось: один журналист обвинил Кастнера¹⁰, который занимает в Израиле высокий пост, в коллаборационизме с нацистами, тот в свою очередь обвинил журналиста в клевете. На первом заседании Халеви (позже один из трех судей на процессе Эйхмана) объявил: Кастнер, тесно связанный с Эйхманом, «продал душу дьяволу» и отклонил обвинения в клевете в адрес журналиста. Кастнер подал апелляцию и, должно быть, заявил, что если не получит сатисфакции, то «раскроет все карты», а именно расскажет о связях с Еврейским агентством¹¹

и палестинскими партийными лидерами. После этого он был убит, но не выжившими венграми, как я полагала, но очевидно – по крайней мере, так говорят – израильскими секретными службами. В двух словах: наши условия схожи с немецкими, но здесь, если это только возможно, погружаться в них еще опаснее, чем там. Кампания против меня идет полным ходом и разворачивается на самых низших уровнях, состоит исключительно из клеветы – последовательно превращается в полную противоположность того, что я имела в виду, и того, о чем по факту писала. Еврейская пресса сообщает, что Хауснер, генеральный прокурор, специально приехал в Америку по поручению правительства, чтобы придать делу нужный масштаб. Прямо сейчас три или четыре крупные организации занимаются тем, что с помощью целой армии «научных» ассистентов и секретарей пытаются найти мои ошибки. Познавательно наблюдать, чего можно добиться с помощью манипуляции общественным мнением и как много человек, даже находящихся на высоком уровне интеллектуального развития, с легкостью ей поддаются. Среди евреев много тех, кто придерживается собственного мнения, но реакции принимают такой оборот (с раввинами, что проповедуют с кафедры), что одна подруга сказала, мы живем словно во времена дела Дрейфуса, раскалываются даже семьи! Я озадачена и, конечно, не ожидала ничего подобного и понимаю, что все это невероятно опасно. (Люди пытаются любыми средствами уничтожить мою репутацию. Они тратят недели на то, чтобы выяснить, нет ли в моей биографии чего-то, в чем можно было бы меня обвинить. В конце концов они сдались. И теперь пытаются по новой.) Если бы я знала, что подобное возможно, я, вероятно, поступила бы точно так же. И a la lounge может быть полезно вымести весь этот еврейский сор.

Через неделю мы, как обычно, едем в Паленвилль, все письма перенаправляются туда. Здесь невероятно жарко, в квартире, однако, этого почти не чувствуется. Генрих сейчас лечит зубы, но все равно очень добродушен. Он склонен гневаться из-за нападок на меня, а его мнение о еврейском народе не всегда соответствует ожиданиям. (Но только в шутку.) Напишите скорее, хотя бы строчку, как идут дела!

Всего наилучшего

Ваша Ханна

1. В 1961 г. Я. получил от международного фонда Бальцана приглашение к сотрудничеству в работе над вручением Премии Бальцана. Впоследствии он вступил в комитет фонда. В 1963 г. должны были быть вручены премии мира и культуры, премии по биологии, истории, математике и музыке, размер которых был сопоставим с размером Нобелевской премии. Я. придерживался мнения, что на получение премии могли претендовать только номинанты с мировым именем. Особенно важным ему казалось выдвинуть достойного кандидата на получение премии мира.

Предположительно, Я. обсуждал ситуацию с Х. А. во время ее визита в Базель в феврале–марте 1963 г. Х. А., вероятно, уже тогда посоветовала вручить премию тому, кто боролся за расовую интеграцию (предположительно, в Южной Африке). Когда были получены письменные документы, упомянутые в прим. 4, в которых были названы предположительные лауреаты, Я. уже составил собственное мнение. Он хотел предложить совместную кандидатуру Джона Ф. и Роберта Кеннеди за их борьбу в области расовой интеграции. Однако он учел совет Х. А., предложив дополнительную кандидатуру Тревора Хаддлстона. В результате премия была присуждена Папе Иоанну XXIII.

В письме от 17 сентября 1963 г. Я. предложил кандидатуру Х. А. на получение премии в области политических наук.

2. Мэри Маккарти.

3. Дэн Джейкобсон (1929–2014) – южноафриканский писатель.

4. Краткий отзыв о Треворе Хаддлстоне, Аллане Пэйтоне и Нельсоне Мандела.

5. Джон Ф. Кеннеди и его брат Роберт (1925–1968), в то время занимавший пост министра юстиции.

6. Закон о гражданских правах был принят в 1964 г., закон о праве голоса в 1965 г.