Письма и дневники

Придет время и [мастерство] артиста студии дорастет до больших размеров. Ему будут предлагать блестящие ангажементы на стороне. И перед ним встанет дилемма. Или навсегда оставаться скромным студийцем (это уже подвижничество, на которое не всякий способен) или отречься от своего бога и пуститься во все нелегкие, то есть превратиться в ремесленника. Сможет ли это сделать студиец? Допустим, что нравственно он сможет упасть низко. Но сможет ли он ремесленно исполнять свое дело. На это смело отвечу – нет. А если и сможет, то значительно хуже, чем настоящий заядлый актер, так как студия делала все, чтоб убивать в артисте все ремесленное и отучать его от актерских приемов работы. Таким образом, иного выхода студийцу нет, как естественно переходить в труппу МХТ, оставаясь при этом студийцем. Будет ли он получать добавочное жалованье от МХТ или, напротив, будучи актером МХТ, будет как почетный член [студии] участвовать в известной доле прибыли студии – безразлично. Его заработок будет увеличиваться сообразно с ростом артистической личности, и ему не придется отрекаться от того, чему он всю жизнь молился.

Этого мало. При этой связи с Художественным театром остается в выгоде не только сам артист, но и сама студия, его вырастившая.

Что лучше – вырастить артиста и потом отпустить его в провинцию на убийство антрепренеров, или же передать его в свой же собственный Пантеон и пользоваться его художественными силами в свободное для него время. Если же принять мой проект, то и этот вопрос упрощается.

В моем проекте все спектакли, созданные в студиях, и все артисты неизбежно смешаются. Конечно, это смешение должно быть сделано весьма умело, в соответствующей пропорции, сообразно с художественной формацией разных групп.

В довершение всего, если и старшие и младшие отнесутся с вниманием и уважением друг к другу и с помощью уступок сердца и борьбы с высокомерием, упрямством и дурными инстинктами актера сумеют создать повсюду такую атмосферу, которая не отталкивала бы от общей работы, а манила их к себе, – опасности сепаратизма отпадут сами собой. […]

Снова тот же вопрос в обратном порядке. Почему же Художественный театр не может обойтись без студий?

Первая причина та, что МХТ стареет, а не молодеет, требует помощи от молодых и не только чтоб облегчить себе чисто физические работы, то есть для того, чтобы постепенно уменьшать количество сыгранных спектаклей, но и для того, чтоб переходить постепенно на свое новое амплуа, а на прежнее готовить себе молодых заместителей. Существует очень распространенное у нас в театре мнение, что надо именно так в одиночку и замещать молодые роли. […] Если не вникнуть в одно из моих главных предложений о том, что в нашем деле много молодых и более зрелой формации артистов, прежних и новых приемов работы, – тогда покажется, что этот прием пересадки молодого растения на старую уже почву, утомленную долгой работой, – возможен и практичен. Но если пойти от законов самой природы, то такой способ выйдет так же непрактичным и вредным, как женитьба старика на молодой или молодого на старухе. Молодость требует молодой атмосферы и свободы, опыта и мудрых указаний старца.

Поэтому гораздо практичнее не лишать молодых их атмосферы и сверстников, необходимых для их роста и развития, и брать их лишь по мере надобности в компанию старых для того, чтоб они научились многому у умудренных стариков и полученное от них переварили по своим данным и умению в своей молодой атмосфере. В противном случае, если молодого запереть в спокойную, тихую, мудрую, почтенную обстановку старика, молодой заскучает и задохнется…

Разница между «играть спокойно» и «быть спокойным». Как получить чувство спокойствия (кухарка в «Провинциалке»¹⁸⁴), благодушия. Надо очень ясную определенную привычную задачу; задача даст уверенность,

уверенность – определенность, определенность – спокойствие.

Припечатывать жестом – кажется, что этим выделяется слово, и не ищешь для этого других средств. На самом деле надо смаковать слово, жирно подавать его в соку чувств.

Объект.

Каждую минуту у актера должен быть объект, но непременно на сцене, а не в публике.

Надо уметь непосредственно чувствовать мысль (живое видение).

Вне чувствования, ви2денья нельзя говорить о мысли. Мысль не может быть понята одной мыслью.

Видеть предмет (изучаемый) – мыслью. Мыслить его (предмет) воочию¹⁸⁵

.

Надо овладеть системой изнутри: принять ее в себя, потерять себя в ней и усвоить ее так, как если б она была вашим собственным созданием, усвоить ее стиль, ее акт и ее содержание¹⁸⁶.

Не от системы, а через систему.

Люди, по превосходному выражению Зиммеля, все только рассматривали очки, вместо того, чтобы смотреть в них, все только чистили оружие, вместо того, чтобы сражаться им¹⁸⁷.