Письма моей сестры

Она права. Я понимаю, что должна радоваться. Мама идет на поправку. И вот теперь, когда мы знаем, что у нее все будет хорошо, я невольно думаю и о другом. Моя работа больше не кажется мне важной, Сэма у меня нет – невелика потеря, но я лишилась ощущения стабильности. У меня нет дома. Я беспокоюсь за папу. Я тревожусь за маму и о том, как мы справимся со всем, когда она вернется домой. Меня тревожит многое; не удивительно, что я лишилась сна. Беллс стала для меня лучиком света. Без нее мы с папой питались бы готовыми блюдами и спали на грязных простынях.

– Ты чувствуешь себя одинокой, Беллс?

– Иногда.

– Когда?

– Ночью.

– Я тоже. А почему ночью?

– Темно. Не люблю, когда темно.

– Я хочу, чтобы все было как прежде, чтобы к нам вернулась нормальная жизнь. Я хочу… эй, ты куда? – Я улыбаюсь. Ей стало скучно со мной. Не удивительно. Я перевожу взгляд на потолок и замираю, пока меня не выводит из этого ступора толчок в бок.

Беллс стоит передо мной с телефоном.

– Кто это?

– Тебе звонят.

– Кто? – повторяю я, не испытывая желания ни с кем разговаривать. – Это Эмма?

– Марк.

– Марк? – Странное чувство юмора у моей сестры. Я беру у нее трубку. – Ведь это тетя Агнес, да?

– Кэти? – слышу я. – Алло, Кэти.

Это точно не тетя Агнес, потому что голос мужской.

– Кто это?

– Марк.

– Марк приятный. Марк хороший. Марк поможет.

– Беллс! – я закрываю ладонью микрофон. – Зачем ты ему позвонила? Откуда у тебя его номер?

– Попросила его встретиться с нами.

– Ох, черт! – Я снимаю ладонь с трубки. – Привет, Марк!

– Кэти, я узнал про вашу маму и выражаю свое сочувствие.

Я слышу его голос и чувствую, что начинаю рыдать.

– Все о’кей, все нормально. У нас все нормально, – бормочу я.

– Беллс просила меня приехать. Я понимаю, это странно. Мы едва знакомы, но я бы хотел приехать. Может, я смогу вам чем-то помочь или…

– Беллс с радостью повидается с вами. – Поверить не могу, что я говорю с ним. Я рассказываю, что мама еще в больнице и, по расчетам врачей, побудет еще неделю, пока не начнет ходить сама. – Может, вы приедете, когда она вернется домой? – предлагаю я.

– Хорошо. Тогда позвоните мне.

– Это будет замечательно, – говорю я, понимая, как мне хочется его увидеть.

После нашего разговора Беллс хлопает в ладоши.

– Марк приедет!

– Откуда у тебя его номер? – снова спрашиваю я.

– Взяла его из сумки. Еще в Лондоне.

Я улыбаюсь. К нам приедет Марк. Это так неожиданно. Но в то же время правильнее и лучше ничего нельзя и придумать.

29

Мы с Беллс стоим на платформе и ждем Марка. Наконец-то мы вздохнули с облегчением. В больнице мама одолела десять ступенек, и ее выписали. Она уже два дня как дома. Это фантастически здорово, что она вернулась. Единственное, что нас беспокоит, – она уже пытается готовить еду и хватается за все дела. Ее зрение пострадало из-за операции, и она часто натыкается на мебель, что-то опрокидывает.

Полная решимости вернуться более-менее к норме, она пыталась приготовить домашнее сердечное лекарство из бузины, наклонилась, чтобы взять кастрюлю и ударилась головой о шкаф. Папа срочно повез ее в больницу, потому что испугался, что у нее разойдутся швы.

– Неуклюжая команда вернулась, – пошутила мама, когда доктор сделал ей выговор за легкомыслие. Слава богу, все нормально, и дело обошлось огромным синяком.

– Еще три минуты, – говорит Беллс, глядя на бегущую строку над платформой.

– Две минуты… Одна… Марк! – Беллс неистово машет руками.

Он идет к нам. Его волосы, кажется, никогда не знали расчески, круглые очки придают ему сходство с профессором. Я вполне могу представить его в лаборатории в белом халате. Но сейчас он в темных джинсах, бледно-голубой полосатой рубашке, а на его лице появился загар. А с моего лица пропали все краски за время, которое я проводила в больнице. Беллс ударяет его по плечу.

– Привет, Марк.

– Привет, Беллс. – Он жмет ей руку и ласково ударяет ее в ответ. Потом поворачивается ко мне. Возникает неловкая ситуация, мы не знаем, как здороваться. Обнять друг друга? Поцеловать? Пожать руки? Я тянусь к нему, чтобы формально поцеловать его в щеку, а он обнимает меня. – Я не мог поверить, когда услышал об этом. Я так сочувствую вам.

– Спасибо, что приехал, – говорю я, упав в его объятия и желая, чтобы это длилось и длилось.

Когда я открываю дверь дома, мама кричит:

– Дорогая, мы на кухне. – Ей очень хочется взглянуть на Марка. – Это тот самый человек, который помог тебе отыскать Беллс? – спрашивает она, чувствуя, что тут может быть что-то поважнее.

Мы втроем входим на кухню и сталкиваемся с таким зрелищем: мама, папа и какой-то толстяк стоят возле тележки с париками.

– Здравствуйте, Марк, – воркует мама, протягивая ему руку. Я всегда подозревала, что ей хотелось, чтобы у нее был сын, потому что она всегда с особенным радушием относилась к парням. А еще она явно присматривается к нему как к потенциальному кандидату в зятья. – Кэти, Беллс, Марк, – говорит она, – это мистер Маршалл, специалист по парикам.

Он протягивает толстую, волосатую руку и обменивается с нами рукопожатиями.