Уважаемая г-жа Норвуд!
Мне двадцать один год, и я учусь на последнем курсе факультета психологии. Начиная с прошлого года меня мучают воспоминания о том, как в детстве меня домогался мой отец. До этого я полностью стерла этот период жизни из своей памяти. Но потом я решила серьезно разобраться в своих проблемах с мужчинами. К сожалению, для того чтобы понять, что я следую определенной модели поведения, мне пришлось пережить несколько ужасных романов и совершить много ошибок. Это и заставило меня прочитать вашу книгу. Все мои проблемы, чувства и мысли вы смогли выразить словами. Я поняла суть своих проблем и их первопричину – мои отношения с отцом. Вообще-то я никогда не хотела связывать с ним мои проблемы в личной жизни. Я не хотела во всем винить его, и поэтому винила себя.
Читая вашу книгу, я осознала, что причины всех моих загубленных отношений с мужчинами кроются в гораздо более серьезной проблеме, с которой нужно разобраться. В конце концов я призналась себе в том, что произошло со мной на самом деле и до сих пор создает мне проблемы. Мне повезло, что у меня есть друг, который работает ассистентом в университетском центре психологической поддержки. Он порекомендовал мне психотерапевта, и я пошла к ней и открыла ей тайну, которую хранила почти тринадцать лет.
В течение месяца мы разбирались в моих чувствах, и мое желание полностью оправдать отца сменилось небывалой злостью на него. Я поняла, что это он сделал из меня женщину, которая любит слишком сильно. Мне вдруг стали ясны причины моего стремления все контролировать и исправлять, моего желания жить иллюзиями, моей склонности игнорировать свои чувства. Впервые в жизни я почувствовала себя настоящей, потому что боль и злость наконец вырвались наружу. Я поняла, что больше не смогу притворяться, особенно в общении с семьей.
Через месяц после того, как я начала терапию, наступили рождественские каникулы, и мне пришлось вернуться домой, несмотря на то, что все во мне просто кипело. Я уже не могла общаться с отцом как раньше. Внешне у нас всегда были хорошие отношения, хотя я помню, что, когда я была подростком, мне было не очень комфортно в его присутствии. Он, конечно же, заметил, что в моем отношении к нему что-то изменилось.
Когда приехала моя старшая сестра, психотерапевт посоветовала мне поговорить с ней о нашем отце. Оказалось, что ее он тоже насиловал. Я всегда думала, что это произошло со мной одной, и она тоже была уверена, что отец домогался только ее. Когда я узнала об этом, я была вне себя от гнева. Я хотела высказать ему все, что у меня накипело. Но нужно было подумать и о других членах семьи: о нашей матери, о брате и о двух других сестрах, кроме той, которая поделилась со мной своим секретом.
Отношения между нашими родителями всегда были сложными, но в последние годы они совсем испортились. Отец никогда не делится своими переживаниями и мыслями с моей матерью, а мать без всякого сомнения была женщиной, которая любит слишком сильно. (Она теперь тоже читает вашу книгу.) С ней отец держится холодно, но другим женщинам не отказывает во внимании, он постоянно о них говорит и иногда заводит с ними интрижки. И несмотря на это мама осталась с ним. Она очень умная, очень мягкосердечная, помешанная на семье женщина, которая изо всех сил пыталась сохранить свой брак и была вынуждена смириться со слишком многими вещами.
Сейчас моя мама вернулась к учебе, чтобы потом работать в социальной службе, и мы очень сблизились. Мы часто подолгу обсуждаем отца, его поведение и ее отношения с ним. Из этих разговоров я поняла, как несчастна она была в браке.
Из наших разговоров мама узнала о том, что я злюсь на отца, и поняла, что мне необходимо выплеснуть свою злость. Но она думала, что все это из-за его душевной черствости и агрессивно-компульсивного поведения. Много раз мы все (и мама, и дети) были свидетелями его необъяснимого гнева, резкой перемены настроения, не говоря уже о некоторых его странных привычках. Навещать родителей было не так приятно, как хотелось бы. Нет ничего удивительного в том, что во всех нас живет злоба; нам никогда не разрешалось спорить с ним или злиться на него, потому что его реакция могла быть непредсказуемой. Мама рассказывала мне, что были случаи, когда он бился головой о стену или колотил по ней кулаками. Она тоже всегда боялась его, даже в самые первые годы их брака. Если он бывал спокоен и расслаблен, это могло означать лишь затишье перед бурей.
Проблема еще и в том – а я уверена, что так всегда и бывает в подобных случаях – что многие люди считают моего отца идеальным; они думают, что у нас образцовая семья. Мы все тоже придерживались этого мнения, пока не выросли. Мой отец – священник, сейчас уже на пенсии. Его отец тоже был священником, как и два его брата. Мои друзья даже завидовали тому, что у меня такой «классный» отец. Друзья моей матери говорили ей о том, как же ей повезло выйти замуж за такого замечательного человека. Прихожане его церкви обожали отца даже больше, чем своих богов. И многие женщины пытались его соблазнить. Но никто из этих людей не жил с ним под одной крышей, как мы.
Размышляя о нашей жизни, я теперь понимаю, что все в ней было совсем не таким, как казалось окружающим. У меня было несколько братьев и сестер, все мы были очень хорошо воспитаны, наши родители всегда были вместе и не стали разводиться, как многие другие в то время. Я была образцовым ребенком – воспитанная милая девочка, отличница, взрослая не по годам. Практически идеальный ребенок для посторонних. Не так давно моя мама сказала, что всегда думала, что из пятерых детей у меня одной никогда не будет проблем в жизни. Но когда мы сблизились, она смогла получше узнать меня.
В течение последних нескольких лет, еще до разговоров об инцесте, все кроме отца постепенно начали осознавать, что наша семья была вовсе не идеальной. Теперь мы со старшей сестрой стояли перед выбором. Должны ли мы рассказать матери о том, что отец сделал с нами много лет назад? Стоит ли сейчас раскрывать эту тайну? Что станет с семьей, которая и так никогда не была семьей в настоящем смысле этого слова? Сможем ли мы смотреть в глаза матери после этого? Как отреагируют на это другие члены нашей семьи? И что станет с этим искусственно возвеличенным человеком, которого никто по-настоящему не знает, даже он сам?
Мы решили, что что-то сказать нужно. Моя старшая сестра так же боялась столкновения с отцом, как и я в начале терапии, но мой гнев был настолько силен, что каким-то образом помог мне справиться со страхом. Момент столкновения с отцом приближался, и мать сопоставила факты. Она догадалась – благодаря нашим с сестрой намекам и своим наблюдениям за поведением отца (перемены настроения, компульсивное поведение, сексуальная озабоченность и тому подобное). Она спросила, приставал ли отец ко мне когда-нибудь. И я ответила «Да». По выражению ее лица я поняла, что случилось то, чего я так боялась. Но я также увидела, что ее решимость и сила преобладают над другими чувствами. Она согласилась с тем, что я сначала сама поговорю с отцом. Она тоже многое хотела ему сказать и с нетерпением ожидала этого момента.
На следующий день я поговорила с отцом один на один. Честно признáюсь, что этот разговор и необходимость открыть ему свою душу и не скрывать своих чувств был самым сложным испытанием в моей жизни. Он знал, что я приняла какое-то важное решение, и беспокоился за наши отношения. А еще он догадался, что моя злость и холодность каким-то образом связаны с совращением. Разумеется, он ничего не забыл и ничего не отрицал.
Разговор получился неимоверно грустным, мы оба рыдали. Несмотря на то, что я обвиняю его во всем и испытываю жгучую обиду и злость, мне все-таки грустно сознавать, что это действительно произошло со мной и так часто происходит с другими. Сердце разрывается, когда видишь, во что превратилась жизнь и что стало с семьей. Мучительно видеть, как отец превращается в беспомощного заблудшего человека. Но что самое странное, даже когда я изливала на него свой гнев, я все еще любила его. И это был последний раз, когда я ощущала эту любовь. Теперь я испытываю к нему отвращение, злость или жалость. Не знаю, наладятся ли когда-нибудь у нас с ним отношения или нет.
Сейчас мои родители проходят психотерапию и готовятся к разводу. Мы со старшей сестрой продолжаем лечение, и когда-нибудь я хотела бы работать с детьми и взрослыми женщинами, ставшими жертвами сексуального насилия. Другие сестры и брат понимают, что происходит, и мы часто говорим об этом. Кстати, брат рассказал нам о том, что однажды он тоже пережил домогательства со стороны отца. На самом деле, только теперь мы впервые стали настоящей семьей, мы научились слушать и понимать друг друга. Я, наконец, чувствую себя настоящей, я стала лучше понимать мотивы своих желаний и поступков. Это помогает мне отстаивать свою точку зрения в семейных и других делах. Мне как никогда нравится проводить время с мамой, братьями и сестрами. Теперь между нами есть очень крепкая связь. Мы все заботимся друг о друге, мы стали более чуткими и внимательными друг к другу. Мы растем.
Мы переживаем за развод родителей, но не удивляемся тому, что они расходятся. Все к лучшему, просто к этому сложно привыкнуть, потому что они были женаты тридцать пять лет. Мама жалеет, что потратила бóльшую часть этого времени на то, чтобы сделать из отца того человека, которого она хотела в нем видеть, и это меня очень расстраивает. Но она готова жить дальше и понимает, что даже в свои пятьдесят четыре она все еще достаточно молода, чтобы построить новые отношения. Отец не так силен, как она, но я могу лишь посочувствовать его слабости. Может быть, благодаря терапии он снова обретет силу и вернет себе хоть толику нашего уважения.
Что касается меня, то иногда мне хочется вообще не думать об этом, но бывают дни, когда меня переполняют чувства. Главное – это то, что я постепенно познаю саму себя. Мне это нравится, мне очень сложно и немного страшно. Я не изменила себе и сделала много такого, чего я никогда не сделала бы до того, как признала свою детскую душевную травму. Порой я сама себе удивлялась. Медленно, но верно я адаптируюсь к своим желаниям и потребностям и учусь распознавать, что для меня хорошо, а что плохо. Мне надоело делать одни и те же ошибки. Но на самом деле мне сложно быть хорошей. Я к этому не привыкла, и иногда мне неловко даже при мысли о том, что у меня могут быть нормальные здоровые отношения с людьми.
Сложнее всего с мужчинами. Не так-то просто найти кого-нибудь, кому можно доверять! Я даже собственным впечатлениям о людях не доверяю. Я вообще плохо отношусь к увлечениям, романам и браку, особенно если вспомнить моих родителей и всех парней, которые меня бросили. Но я стараюсь не обобщать и не хочу терять надежду. Это займет время, но я искренне верю, что однажды все-таки наступит момент, когда я буду готова встретить нужного человека. Я так счастлива, что не вышла замуж ни за одного из тех неудачников, с которыми встречалась. Самое лучшее – это знать, что я справлюсь и что у меня все будет хорошо.
Эми М.
