Письма полковнику

ГЛАВА II

В голове всё еще слегка шумело после вчерашнего укола. Они сначала укололи, а потом начали расспрашивать и выяснили, что воздействию кольцевого замыкания он не подвергался. Но сказали, всё равно не повредит. И сегодня с утра отпустили на все четыре стороны под расписку: он, Бакунин Анатолий Владиславович, претензий к медперсоналу клиники не имеет и за свое здоровье несет ответственность сам. Хотя, по правде говоря, уже слово «ответственность» как таковое нагружало по самое не могу. За что бы то ни было. Отстаньте, задолбали.

Народу на набережной тусовалось раза в три меньше, чем пару дней назад, половина сувенирных и туристических лотков свернулась, пляжи выглядели полупустыми. Народ разбегался прочь из Среза, и правильно делал. То есть в другое время и в другой ситуации Толик непременно вспомнил бы крыс. Но сейчас он и сам был бы не прочь присоединиться. Если б только достать где-нибудь денег на телепорт…

Поднял мобилку, висящую на шее, ввел всё тот же номер. Услышал вдохновляющие длинные гудки. Целых десять. Потом телефон поинтересовался, не повторить ли звонок. Толик повторил. Естественно, без толку.

Прищурился против солнца, прогоняя из воображения картинки, самой безобидной из которых была одинокая мобилка, закатившаяся в угол вестибюля в опечатанном отеле, а самой издевательской — презрительный взгляд искоса на определитель номера. Ну ее нафиг. И вообще, надо было оставаться в больнице. Там хотя бы кормили.

Бодренький дракон у парапета предложил воздушную прогулку-экстрим с экскурсионным сопровождением. Толик его послал. Дракон, похоже, обиделся.

Следовало срочно придумать, как жить дальше. Не в широком смысле, не на перспективу. Он уже попробовал было, лежа на больничной койке: всё, хватит, никакой больше экстремальной журналистики, переквалифицироваться на культурку, книжки-презентации, полный отстой, мрак и депресняк во цвете лет… Нет, сейчас он имел в виду программу-минимум, хотя бы на сегодня.

Вернуться в кемпинг? Припоминалось, будто в заднем кармане костюмных брюк, тех самых, что он ни разу не надел по причине смены имиджа, но по инерции всё же захватил с собой, лежит двадцатка. Или даже полтинник — чем дольше Толик размышлял, тем сильнее склонялся к последнему варианту. Разумеется, в Срезе это не деньги. Но перекусить на них можно, а если хот-догами на набережной, то и несколько раз. А тем временем, глядишь, и Машка соизволит взять трубку или сама как-нибудь объявится. Если только…

Дальше думать в этом направлении не хотелось. Напрягало, вызывало чувство стремного дискомфорта, вроде плавок, трущих в паху. Как будто он что-то сделал не так. Что-то, дающее ей теперь право… словом, пофиг. В принципе, можно обойтись и без нее.

На полтинник, завалявшийся в штанах, лучше всего заказать сеанс телепорт-связи с Исходником. В конце концов, предки просили его позванивать — робко так, без особой надежды. Самое время. Для чего, спрашивается, еще нужны родители, как не для помощи в случае финансовых затруднений?

Хотя, конечно, тоже стремно. Разве что самый последний, пожарный вариант.

А если — он шел, барабаня пальцами по парапету, и кисть руки словно бы догоняла хозяина собственными тонкими лапками — если попросить о помощи ее, объект? Бывший объект, если уж на то пошло; окучивать ее и дальше он не стал бы ни за какие коврижки. Но вообще брать деньги у престарелой любовницы — в этом присутствует нечто концептуальное и вызывающе-стильное. Правда, она не совсем престарелая и, если по-честному, не совсем любовница… впрочем, мелкие детали Толик всегда предпочитал опускать. Хуже было другое. Он понятия не имел, где ее разыскивать.

До сих пор эта простая мысль как-то не приходила в голову. Объект являлась на свидания не сказать чтобы пунктуально, однако являлась, что он, разумеется, принимал как должное. Но она ни разу не позволила ему ее проводить. Не говорила, насколько Толик мог припомнить, в каком отеле живет. И главное, что в свое время вызвало его невысказанное, но глубокое презрение — у нее не было мобильного телефона.

Они должны были встретиться на набережной вчера в восемь. Блин, вчера в восемь он бы многое отдал, чтобы больше никогда в жизни не слышать эту отстойную фамилию — Роверта. Не иметь ничего общего с ублюдочной возней вокруг наследства пронафталиненного полковника. Потому что — фуфло и туфта. Ничего такого, ради чего стоило бы еще раз ткнуться носом в цветочный ковер пополам с пылью.

Нашли идиота. Уж лучше — презентации, культурка…

На этом месте, как и вчера, стало тоскливо. Взялся за мобилку. Или нет смысла?

И вдруг она зазвонила прямо у него в руках. Это было так неожиданно — будто зашипело и зашевелилось чучело ядовитой змеи, — что Толик выронил трубку из рук, и она, совершив в воздухе параболу на шнурке, чувствительно саданула по ребрам. Машка?!

Впрочем, поднося трубу к уху, он уже прекрасно понимал, кто звонит.

— Здравствуйте, господин Бакунин.

— Нафига? — огрызнулся он. — Вы уже всех замочили. И до сих пор недовольны?