Письма, телеграммы, надписи 1889-1906

Меня глубоко радует Ваша уверенность в том, что «Жизнь» победит и что успех — за ней. Это поднимает мое настроение, сильно упавшее за последние дни. Побаиваюсь я, что Владимир надорвется в работе, попридержите его! За последние дни я глотнул от щедрот жизни много всякой гадости и настроен довольно дико. Боюсь, не отозвалось бы это на «Фоме». Эта повесть — доставляет мне немало хороших минут и очень много страха и сомнений, — она должна быть широкой, содержательной картиной современности, и в то же время на фоне ее Должен бешено биться энергичный, здоровый человек, ищущий дела по силам, ищущий простора своей энергии. Ему тесно, жизнь давит его, он видит, что героям в ней нет места, их сваливают с ног мелочи, как Геркулеса, побеждавшего гидр, свалила бы с ног туча комаров. Выйдет ли у меня это достаточно ярко и понятно? Скажите мне, как Вам нравится начало, не растянуто ли оно, не скучно ли, что о нем говорит публика, не жалуются ли на обилие монологов у Игната?

Сегодня 12-е, а еще все нет 1-й февральской книги. Уже вчера должна бы выйти вторая. Это мучает меня и очень неблагоприятно вообще для дела. Публика — не желает знать препятствий, лежащих на дороге честного журнала. Начинают говорить, что «Жизнь» — предприятие просто несолидное, лишенное средств. Я разубеждаю — и хотя у меня в руках такой мощный аргумент, как 500 р. за лист Чехову, — разубедишь ли всех?

О делах наших имею сказать вот что: нельзя ли, Сергей Павлович, подождать до времени, пока я окончу повесть? Книжки нуждаются в очень тщательном просмотре, мне хотелось бы кое-что урезать в них, выбросить. Теперь я не могу этим заняться, ибо, параллельно с работой над «Фомой», составляю план другой повести — «Карьера Мишки Вягина». Это тоже история скупце, но о купце уже типическом, о мелком, умном, энергичном жулике, который из посудников на пароходе достигает до поста городского головы. Фома — не типичен как купец, как представитель класса,

он только здоровый человек, который хочет свободной жизни, которому тесно в рамках современности. Необходимо рядом с ним поставить другую фигуру, чтоб не нарушать правды жизни. Если можно подождать с I и II томом месяца два — пожалуйста, подождем, дорогой Сергей Павлович! Относительно третьего тома. В него войдет «Варенька», «Читатель», «Каин». Больше я ничего не могу рекомендовать. Да, еще «Дружки». Что Вы скажете о «Моем спутнике» — годится это? Я очень прошу Вас решить вопрос о III томе с Владимиром, он гораздо лучше, чем я, может посоветовать Вам что-нибудь. Очень прошу вот о чем: непременно пришлите мне корректуру «Вареньки», я эту вещь сокращу. Относительно условий издания — тоже посоветуйтесь с Поссе: в таких делах я решительно ничего не понимаю. Вам, б[ыть] м[ожет], неприятно, что я отказываюсь от переговоров о деньгах, но, ей-богу, дорогой Сергей Павлович, — мне все равно, сколько бы я ни получил денег, истрачу я их без всякого толка и удовольствия, хоть 100 000. Поверьте мне вот в чем: Вы для меня — не издатель, не коммерсант, а товарищ по духу и по делу. Это одно. Другое: Вам и Влад[имиру] лучше известна денежная сторона дела, и с ним Вы можете до чего-нибудь дотолковаться скорее, чем со мной — ибо: что я понимаю? Так, пожалуйста, Вы уж сами обработайте это, и вообще со мной о таких делах совершенно бесполезно беседовать. Извините, что я все взваливаю на Вас. А что — немка ответили Вы? Кстати — обратилась ко мне еще одна немка за разрешением издать книгу на франц[узском] языке, но сын мой утопил ее письмо в неприличной посуде, и я теперь не знаю — как тут быть? Имя ее и адрес я забыл, т. е. знаю, что зовут ее Бланш, кажется, а живет она в Париже, на какой-то премудрой рю. Чорт бы ее взял! Невежливо не ответить ей — но куда же отвечать?

А что — нельзя Вам уехать из туманного и сырого Питера куда-нибудь в место светлое и сухое? Смотрите — лихорадка замает Вас! Я знаком с ней — дьявольски пылкая особа. Засим: чем Вы от нее лечитесь? Не хотите ли попробовать одно средство, от которого я — по совету одной татарки-кумысницы — встал на ноги: трижды в день — утром, натощак, перед обедом — часа в 2–3— и на ночь — по стакану черного пива вместе с ложкой рыбьего жира. У Вас есть прекрасное черное пиво Калинкина. Ложка жира, запитая стаканом пива, не особенно неприятна. Рецепт — странный, но, уверяю Вас, чертовски хорошо действует. Рыбий жир вообще имеет свойство понижать температуру, в подтверждение этого могу сослаться на специальную литературу.

Затем: купите мне Корша и Кирпичникова все четыре тома и поставьте деньги в счет. Все равно я истрачу их чорт знает на что, а это высокоценные книги, и цена их никогда не упадет, думаю. Купите, пока они еще есть в продаже у Вольфа.

Это не затрудняет Вас? Пойдете гулять, зайдите и — готово. А пока — до свидания! Всего Вам хорошего и здоровья — прежде всего.

Очень прошу — всеми силами стремитесь выходить в сроки. Когда теперь выйдет 2-я? И еще — критико-библиографический отдел положительно необходим. Будет ли Слово-Глаголь писать «Провинциальную жизнь»?