Письма, телеграммы, надписи 1889-1906

Скажите Грише Федорычу, что у нас на даче есть беседка крытая, стоит она на самом высоком пункте города, и вид из нее на две реки, воложку, заволжье и засурье — бесподобный! А вокруг беседки — березы, да какие! На вершинах их ангелы отдыхают, когда в раю жарко и скучно. Впрочем, там всегда скучно. Зовите его, тащите, ей-богу, он обогатится здесь. С нетерпением и наслаждением жду вас.

Живем мы пока в таком числе: Ник. Ив., его сестра, я, жена, сын, теща — безвредная теща! Грузинский сегодня уехал в Москву. На-днях приедет Миролюбов ненадолго, потом Поссе. Но если вы приедете — это всего лучше. Я больше не пишу, с жадностью ожидая телеграммы о выезде. Жму руку Г. Ф., его супруге, Мане, целую его детей. Ваших увижу. Софье Петровне — нижайшее! С какой радостью встречу ее!

А потом — м. б., вместе с Н. И. и я в Ялту — провожать вас.

Ну, до свидания! Целую вас и жду.

А. Пешков

81

Г. Ф. ЯРЦЕВУ

2 [14] июля 1899, Васильсурск.

Дядя Гриша! Красок бери с собой по полупуду, не меньше. Полотна — версты. Картины здесь сами на полотно полезут, мы же будем в чушки играть!

Вразуми тебя господи скорее окончить колебания твои. Волга ждет. Она обижена — на Енисей чорт носил художника, а ее, матушку, обошел! Нехорошо!

Обнимаю.

Поклоны. Благодарность Мане и супруге за побуждение писать ко мне.

А. Пешков

82

С. П. ДОРОВАТОВСКОМУ

14 или 15 [26 или 27] августа 1899, Н.-Новгород.

Письмо и деньги получил, спасибо, Сергей Павлович! «Посредник» спрашивает, можно ли издать «Дружков» за копейку для народа? Я ответил — можно. Прав? Крепко жму руку.

Сырости не боюсь. Здесь тоже, знаете, дьявольски скверная погода.

До свидания.

А. Пешков

83

С. П. ДОРОВАТОВСКОМУ

21 или 22 августа [2 или 3 сентября] 1899, Н.-Новгород.

Дорогой Сергей Павлович!

Я думаю — ничего, что рассказ появится и тут и там. Ужасно неловко отказывать, ей-богу! А «Посреднику» тем более.

Вы опасаетесь за второй том? А что там?

Прочитал я на-днях статью Протопопова в «Р[усской] м[ысли]». Курьезный у него вкус! Хвалит стихи в «Чиже».

Ежели Вы поедете в Нижний в сентябре, то в Петербург я Вам попутчик. Но — чем скорее Вы приедете — тем лучше. Жду.

А. Пешков

84

А. П. ЧЕХОВУ

Август, до 23 [до 4 сентября], 1899, Н.-Новгород.

Дорогой

Антон Павлович.

«Жизнь» узнала откуда-то, что Вы пишете роман, и просит Вас отдать ей оный. Я тоже прошу Вас — горячо прошу! — если Вы никому еще не обещали романа — пожалуйста, отдайте его «Жизни». Вот бы ловко было! Здорово поддержали б Вы этот журнал. В средствах «Жизнь» не стесняется — считаю нужным сказать. И если Вы ничего против журнала не имеете — пожалуйста, телеграфируйте, что отдаете ему. Можно?

Переехал я из Василя в Нижний, где занимаюсь изучением ярмарочных кабаков. Кашляю. Видел на-днях Гиляровского, — ну, фигура! Понравился он мне, хотя в нем есть много крикливого хвастовства. Видел Короленко вчера — сильно испортил его Петербург! В конце сентября я — к Вам в Ялту ненадолго.

Очень прошу Вас, Антон Павлович, насчет «Жизни». А еще прошу — пожалуйста, почитайте «Фому». Я приеду и кое о чем спрошу Вас по поводу его, — можно?

Тимковский прожил со мной все лето. Знаете — во всем, что Вы сказали о нем, Вы убийственно правы. Я ненавижу Тимковского, очень жалею его, и — удивляюсь, как это Среди» и Ярцев, люди довольно чуткие, признали живую душу в человеке, сплошь пропитанном кислым самолюбием?!

Как здоровье?

Крепко жму руку.

Жду ответа насчет «Жизни».

Ваш А. Пешков

85

А. П. ЧЕХОВУ

26 или 28 августа [7 или 9 сентября] 1899, Н.-Новгород.

Дорогой Антон Павлович!

Сейчас прочитал в «Жизни» статью Соловьева о Вас. Недоволен, хотя по адресу Михайловского он дельно говорит. Недурно о «Дяде Ване», но все это не то, что надо. Затем Соловьев не прав там, где говорит о Вашем счастье. В общем — он легковесен.

Антон Павлович! Разрешите мне посвятить Вам «Фому» в отдельном издании? Если это будет Вам приятно — разрешите, пожалуйста. Не будет — так и скажите — не надо. Я не самолюбив, и Ваш отказ отнюдь не обидит меня. Ответьте поскорее, очень прошу. Говоря по совести — сорвался с Фомой. Но вышло так, как я хотел в одном: Фомой я загородил Маякина, и цензура не тронула его. А сам Фома — тускл. И много лишнего в этой повести. Видно, ничего не напишу я так стройно и красиво, как «Старуху Изергиль» написал.

Гиляровский прислал мне книжку стиков, и мне странно было видеть, что она такая тоненькая. Стихи хуже автора. Он пишет мне и так славно, чорт! В Москве зайду к нему и напьюсь с ним вплоть до райских видений. В Москву хочу попасть так, чтоб увидать «Чайку» или «Дядю Ваню». Написал Гиляровок[ому], который должен все знать и все уметь, чтоб он мне устроил все это — известил бы, когда будет поставлено то или другое, и достал бы место.