Читаем Письма, телеграммы, надписи 1889-1906 полностью

Письма, телеграммы, надписи 1889-1906

Крепко жму Вашу руку и всем кланяюсь.

А. Пешков

96
Ф. Д. БАТЮШКОВУ

9 или 10 [21 или 22] декабря 1899, Н.-Новгород.

Многоуважаемый

Федор Дмитриевич!

Скажите этому Рош, что он может переводить и печатать мои рассказы, где ему угодно ныне и присно, я во веки веков. А если можно, если это г. Рош не затруднит, — пусть он мне пришлет то место, где будет напечатан «Зазубрина» с рисунком Ильи Ефимовича. «Зазубрина», разумеется, мне не интересен, но на рисунок Репина я посмотрел бы с наслаждением. Итак — коли можно, то пусть Рош пришлет мне оный рисунок. И да благословит его, Дениса, бог!

После Петербурга я уже успел приять в себя впечатления самарские, московские и смоленские. И — однако — как все сии ни разнообразны, как они ни тяжелы—тем не менее я Питер помню. Он так и остается в памяти моей городом одиноких людей, людей, загнанных жизнью в хлевушки самомнения, в темные уголки человеконенавистничества. Сколько сплетен слышал я там! Сколь много восприял всяческой мерзости! Сколько осторожной и хитрой клеветы живет в Питере под маской благородного негодования!

Нет — у нас проще! У нас всякий предмет имеет свой запах, и нос моей души сразу понимает, что чем пахнет. У нас грубее. Превосходно написал Вл[адимир] Гал[актионович] «О сложности жизни», это лучшая его публицистика. Очень хорошо!

И — ах, если б некто, смелый сердцем, хватил по публике статьей о сложности жизни внутренней, жизни души! Вот что нужно — как Вы думаете?

Низко кланяюсь Вам, крепко жму Вашу руку.

Ваш А. Пешков

Дорогой Федор Дмитриевич!

Прилагаю сию бумажку.

Порадейте!

Дело божие, дело хорошее! Всякое даяние — благо, 5 рублей соберете и то — подай сюда!

Ваш А. П.

97
А. П. ЧЕХОВУ

13 [25] декабря 1899, Н.-Новгород.

Дорогой Антон Павлович!

Присланную Вами бумажку я напечатал в «Листке» и затем разослал оный по знакомым в Питер, Москву, Самару, Смоленск. Здесь в «Листок» плохо дают, до сей поры дали только 35 р. Но я сам пойду по некоторым из местных богачей и немножко сорву с них. Боюсь, что поступил неловко, напечатав в местной газете выдержку из Вашего письма о смерти Епифанова. Простите, коли так. Я рассчитывал, что этот звук щипнет людей за сердце, но, кажется, ошибся.

Как Вы живете, как здоровье?

Когда же Маркс выпустит в свет Ваши книги? Говорят, что суворинские издания уже разошлись и в магазинах отказывают требующим Ваши книги.

Был недавно в Москве и узнал там, что Вольф скупил мои книжки. Не понимаю, хорошо это или дурно. Я продал своя 3 т. по 4000 = 12 000 за 1800 р. — скажите, это хорошо или дешево? Говорят, что дешево. Но мне не верится в это, ибо оба издателя люди, кажется, хорошие.

Сегодня был у меня Телешов — какой он здоровый! Креме этого впечатления, я ничего не вынес из встречи с ним. Завидую его здоровью, ибо мое — трещит по всем швам.

Простите за вопрос: но не находили ли Вы, бывая в Питере, что тамошние литераторы очень зависимы от публики, что они побаиваются ее, что они, пожалуй, слишком любят популярность и главным образом на почве этой любви ненавидят друг друга?

Я все не могу еще развязаться с питерскими впечатлениями. Они были какими-то сырыми, липкими и как бы облепили мне душу. Вы можете себе представить душу одетой в сырую, тяжелую, грязную тряпку? Из таких тряпок, которыми подтирают грязь на полу? Это бывает однако. Что Вы пишете и скоро ли кончите? Я скоро начну еще одну большую ахинею. Буду изображать в ней мужика — образованного, архитектора, жулика, умницу, с благородными идеями, жадного к жизни, конечно. И скоро пришлю Вам фотографию всей моей фамилии.

Какой у меня сын славный, Антон Павлович! Кабы Вы приехали посмотреть на него! А может, случится, что Вы увидите его и другим путем, ибо весьма вероятно, что зимою я принужден уже буду ехать в Ялту.

Пока — до свидания!

Всего доброго! Деньги присылать, какие есть?

А. Пешков