Читаем Письма. Том III. 1865–1878 полностью

542. Дионисию, епископу Якутскому. 20 марта

Прежде, нежели я буду отвечать на писания Ваши[147] о сгоревшем или сожженном училище, скажу Вам единожды навсегда, что в отношениях Г. Обер-прокурору пишут обыкновенно в начале: Сиятельнейший Граф, Милостивый Государь в двух строках, а имени не пишут — а потом в конце отношения после № числа и года титул: Его Сиятельству Г. Обер-прокурору Св. Синода, Графу Д. А. Толстому.

Очень жаль, что Якутск лишился такого здания, какое сгорело у Вас, но слава Богу, что не случилось хуже, могли сгореть и монастырския здания (а Константин Николаевич постарается произвесть иное вместо сгоревшаго). Конечно, лучше приступить к постройке прямо каменного здания. Но если Бог посылает жертвователя, то лучше воспользоваться его приношением и предложить Ивану Платоновичу.

Теперь Вы н самостоятельно можете просить о их награждении с подкреплением официального представления письмом к г. Обер-прокурору с прописанием в этом всех Ваших нужд и надежд, если будут давать награды. Иначе-де, все надобно будет требовать от казны.

По официальной бумаге Вашей ко мне я сделаю, что могу, но подписки на погоревшие здания и погоревшим не предложу, извините.

При свидании моем с г. Обер-прокурором я поговорю о Ваших нуждах и началующих в училище. Кто картежник, я догадываюсь-это несмотрящий; но кто пьет до положения риз?

Гребенки Ваши Преосвященным: Макарию и Алексию я вручил — первому только вчера в Св. Синод, оба благодарят Вас.

Вот по этой-то причин и удерживаю письмо, написанное Вам 16 ч., а, между тем, пришлось писать еще и другое письмо.

Теперь я хлопочу об Архиерее в С.-Франциско. Протоиерей Е. Попов отказался потому более, что я не согласился на его предложение — посвятить его в Архиереи не только без пострижения в монашество, но даже и без перемены настоящего его костюма!!! Впрочем, это мнение не его одного, а всех перших протопопов здешних.

Бог знает, что будет вперед, даже не в далеком будущем.

Ученых монахов мало, так что из инспекторов семинарии магистром только один нашелся в Москве, которого можно было назначить ректором в Пензенскую семинарию!!! А прочие все кандидаты, да и тех немного, дойдет до того, что не будет ни одного ректора из монахов. Тогда, пожалуй, и поневоле согласишься производить белых Архиереев. Но тогда, наверно, не понадобится их много, — потому что на Руси будет более раскольников, чем православных. И теперь сотнями и тысячами уходят в раскол — а тогда миллионы уйдут; дай, Господи, не дожить нам до этих времен.

Ну, довольно!

Иннокентий, М. Московский

Марта 20 дня

1870.

С.-Петербург

543. Леониду, епископу Дмитровскому. 26 апреля

Преосвященнейший Владыко, Возлюбленный о Господе Брат и Сослужитель[148]!

Я полагаю послать Войску Донскому на благословение икону Спасителя или Божией Матери, вышиною от 10 до 12 вершков, в сребро-позлащенной ризе, с вырезкою на ризе внизу: «Победоносному или храброму Донскому Войску, в день юбилея 6 мая 1870 г., на благословение от митрополита и духовенства Московского», или в роде этого, по Вашему усмотрению, — но только не от одного меня. Таковую икону, я думаю, можно найти готовую где-нибудь в магазине, или взять у кого-либо заимообразно (в случае ненахождения оной нигде, прикажите отцу наместнику Чудова монастыря посмотреть у меня в доме, и если найдется подходящая, то пусть возьмет заимообразно). Ценою икона должна быть от 150 до 300 р., не дороже. Ибо дело не в ценности, а в предназначенной памяти. Нужен ли при иконе адрес? И кем он должен быть подписан? Если признаете нужным, напишите коротенький и простой, а если нужна и моя подпись, пришлите ко мне. Если нужна подпись моя, то, конечно, нужна и подпись всего московского духовенства. Но это будет ли удобно? Мне кажется, довольно подписи одной Вашей — как доверенного или представителя от меня и духовенства. Впрочем, этим моим мнением не стесняйтесь, делайте, как прилично. Как и с кем или кому отправить икону, — предоставляю решить Вам; только желательно, чтобы икона была доставлена, и ко времени.

Поручая себя молитвам Вашим, имею честь быть, с искреннею о Господе любовью, Вашего Преосвященства покорный слуга

Иннокентий, М. Московский

Апреля 26 дня

1870 г.

С-Петербург

544. Леониду, епископу Дмитровскому. 28 апреля

Преосвященнейший Владыко, Возлюбленный о Господе Брат и Сослужитель[149]!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915
Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

Переписка Андрея Белого (1880–1934) с философом, музыковедом и культурологом Эмилием Карловичем Метнером (1872–1936) принадлежит к числу наиболее значимых эпистолярных памятников, характеризующих историю русского символизма в период его расцвета. В письмах обоих корреспондентов со всей полнотой и яркостью раскрывается своеобразие их творческих индивидуальностей, прослеживаются магистральные философско-эстетические идеи, определяющие сущность этого культурного явления. В переписке затрагиваются многие значимые факты, дающие представление о повседневной жизни русских литераторов начала XX века. Важнейшая тема переписки – история создания и функционирования крупнейшего московского символистского издательства «Мусагет», позволяющая в подробностях восстановить хронику его внутренней жизни. Лишь отдельные письма корреспондентов ранее публиковались. В полном объеме переписка, сопровождаемая подробным комментарием, предлагается читателю впервые.

Александр Васильевич Лавров , Джон Э. Малмстад

Эпистолярная проза
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.
Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

П. А. Флоренского часто называют «русский Леонардо да Винчи». Трудно перечислить все отрасли деятельности, в развитие которых он внес свой вклад. Это математика, физика, философия, богословие, биология, геология, иконография, электроника, эстетика, археология, этнография, филология, агиография, музейное дело, не считая поэзии и прозы. Более того, Флоренский сделал многое, чтобы на основе постижения этих наук выработать всеобщее мировоззрение. В этой области он сделал такие открытия и получил такие результаты, важность которых была оценена только недавно (например, в кибернетике, семиотике, физике античастиц). Он сам писал, что его труды будут востребованы не ранее, чем через 50 лет.Письма-послания — один из древнейших жанров литературы. Из писем, найденных при раскопках древних государств, мы узнаем об ушедших цивилизациях и ее людях, послания апостолов составляют часть Священного писания. Письма к семье из лагерей 1933–1937 гг. можно рассматривать как последний этап творчества священника Павла Флоренского. В них он передает накопленное знание своим детям, а через них — всем людям, и главное направление их мысли — род, семья как носитель вечности, как главная единица человеческого общества. В этих посланиях средоточием всех переживаний становится семья, а точнее, триединство личности, семьи и рода. Личности оформленной, неповторимой, но в то же время тысячами нитей связанной со своим родом, а через него — с Вечностью, ибо «прошлое не прошло». В семье род обретает равновесие оформленных личностей, неслиянных и нераздельных, в семье происходит передача опыта рода от родителей к детям, дабы те «не выпали из пазов времени». Письма 1933–1937 гг. образуют цельное произведение, которое можно назвать генодицея — оправдание рода, семьи. Противостоять хаосу можно лишь утверждением личности, вбирающей в себя опыт своего рода, внимающей ему, и в этом важнейшее звено — получение опыта от родителей детьми.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Павел Александрович Флоренский

Эпистолярная проза