Письма. Том III (1936)

Недавно в газетах мы прочли о том, что некий человек, оставаясь в составе республиканцев, фактически действовал с демократами; Вы, конечно, понимаете, кто сей сидящий на двух стульях. Вообще, какие замечательные характеристики выявляет сама действительность. Прошлый раз я писал Вам о том, как газетка «Возрождение», перепечатавшая клевету, оказалась провокаторским органом и генеральный франц[узский] штаб должен был вмешаться. То же самое случилось и с пресловутым провокатором Петерцом в Шанхае. Как быстро происходят выявления. Имела ли Зина ответ от Зюмы? Чрезвычайно характерно, что письмо, о котором упоминала Зина, оказалось вывалившимся на почте. Такой факт заслуживает большего внимания. Обычно письма, вывалившиеся на почте из конверта, вываливались не без причины. Вообще, любопытно, каким образом это письмо было возвращено и каким путем на почте догадались, что речь идет именно об этом письме? Кроме того, нужно иметь в виду, что письма могут и доставляться, но это еще не значит, что они где-то не были прочитаны. Пресловутая фотография моего письма, появившаяся через одиннадцать лет, блестяще доказывает, какие манипуляции над письмами в пути могут производиться.

Сейчас принесли Ваши письма от 21 до 23 апреля. Итак, дело отложено на осень. Если это отложение будет означать накопление нашими адвокатами полезнейших фактов и привхождение новых друзей, тогда это хорошо. Если же проволочка будет служить злодеям для углубления их злоумышлений, тогда это отложение печально. Сведение о деле с таксами хотя и могло быть ожидаемо, ибо никто не может предполагать, что все дастся сразу, но все-таки наводит на грустную мысль, что справедливость отсутствует. Спрашивается, кто же тот, кто показывает против дела о таксах? Этот лжесвидетель присваивает чужие шеры, пытается захватить чужие манускрипты и изощряется в клевете, вдохновляемый своими двумя соучастницами. Зина спрашивает со слов наших адвокатов еще о письмах [19]26 и [19]27 годов, но ведь мы уже писали — за эти времена, за месяцы недосягаемости какие же могли быть письма?! Кроме того, за эти два года лишь Зина и Морис лично сообщались с нами, и потому лишь они, а затем и Франсис могут знать физическое положение вещей в течение этих лет. Все дело о таксах настолько явно злоумышленно и безобразно вредительски подстроено, что можно лишь удивляться, что государственные служащие могут пятнать себя участием в таком позорном деле. Хотя наши адвокаты и вполне уверены в своей постановке дела, но ввиду неслыханной изворотливости и неустанности злодеев пусть проявят крайнюю меру бдительности. Если думается, что могут вредительствовать три или четыре человека, то ведь на самом деле могут оказаться и еще разные темные пособники, которых необходимо вскрывать. Получили мы милое письмо от Клайд. Морис совершенно прав, что если какие-то картины еще будут несвободны, то ведь имеются у Е. И. кроме тех картин и другие, очень значительные, которые она себе отобрала. Таким образом, как только у Вас выяснятся еще новые обстоятельства за ближайшие месяцы, а также установится адрес Клайд, то можно будет сделать так, как предполагал и Морис.