Письмо на небеса

– Может, ты как-нибудь навестишь меня этим летом, и мы съездим на океан вместе?

Все, о чем я могла думать в этот момент: это значит, что она не вернется.

– Почему ты уехала, мама? – вырвалось у меня. Я хотела услышать правду. Если она уехала, потому что злится на меня или считает виноватой, или потому что я так и не ответила на ее вопросы о случившемся, то я хотела, чтобы она в этом призналась.

– Смерть твоей сестры разбила мне сердце, Лорел. Никто не знает, каково это – потерять своего ребенка.

– Папа знает.

Мама промолчала.

– Никто не знает, каково это – потерять сестру, – добавила я.

– Я знаю, милая, знаю…

– Но мы с папой не убежали. Мы остались вместе.

– Знаю, Лорел. Но остаться вместе – не лучший выход, когда при этом друг другу причиняешь боль. Не всегда все выходит так, как нам бы того хотелось.

– Да что ты! Думаешь, я еще этого не поняла?

Я услышала, что мама заплакала.

– Нет, мам, пожалуйста, не плачь. Забудь об этом, ладно? Все хорошо. Мне пора идти.

Когда я повесила трубку, вошел папа.

– Привет, милая. Ты плачешь?

Глядя прямо перед собой, я вытерла с глаз слезы.

– Ненавижу ее.

– Нет, Лорел, это не так. Я знаю, что ты злишься на нее, и это нормально. Но ты ее не ненавидишь.

– Наверное, – пожала я плечами.

Я посмотрела на поникшие плечи папы, на его лицо, на котором он изо всех сил пытался сохранить невозмутимое выражение. Он явно подыскивал что сказать, но, не найдя подходящих слов, просто подошел ко мне и ухватил меня борцовским приемом за шею, как делал, когда я была ребенком. Зная, что это должно было вызвать у меня смех, я засмеялась.

Вам пришлось рано повзрослеть, Ривер. Но, возможно, внутри вы так и остались маленьким мальчиком, нуждавшимся в защите. Можно быть великодушным, прекрасным и храбрым и все равно не избежать падения.

Искренне ваша,

Лорел

Дорогая Дженис Джоплин,

При жизни вы вели себя неистово, кричали и пьянствовали, но пели всем своим сердцем. Делились им со всеми. Отдавали его всем своим фанатам. И уже практически находились на грани. Однажды, когда вы пропустили сеанс звукозаписи, ваш менеджер пришел за вами в отель. Он увидел на улице ваш «порше», раскрашенный смело, ярко и психоделично – с ночным небом и светлым днем, Землей на радуге и бабочкой. Машина стояла там, ожидая вас, готовая ехать. Но вы, в своем номере отеля, были мертвы. Вы умерли через шестнадцать дней после Джимми Хендрикса. Приходил конец мечтам рок-звезд. Утратили смысл и мечты шестидесятых, в которых невозможное казалось возможным, и можно было попробовать все и даже чуть больше. Сгорало все прекрасное и смелое. Вы верили, что мир способен измениться. А потом потеряли свой. Передозировка героином. Выпивка. Предположительно – несчастный случай.

Я все еще люблю вас, но начинаю осознавать, что это не совпадение. Что люди, которыми я восхищаюсь, которые сражались со своими страхами пением и актерской игрой, в конечном итоге не выиграли, нет. Наверное, именно поэтому мне все труднее и труднее писать эти письма.

Но я хотела рассказать вам одну хорошую новость – Кристен приняли в Колумбийский университет. В качестве поздравления Тристан испек ей торт и глазурью нарисовал на нем силуэт небоскребов Нью-Йорка. Я подумала, что это чудеснейший подарок. Когда мы встретились после уроков на аллее отпраздновать поступление Кристен, Тристан разрезал торт и раздал нам. Натали чмокнула Ханну в нарисованный синяк и дала ей слизать глазурь со своего куска торта. Тристан закурил сигарету, не доев своего куска, и спросил:

– Ты моя девочка из большого города, да, детка?

– Да, детка, – кивнула Кристен и грустно улыбнулась.

Выпускной меньше чем через два месяца. После этого Тристан будет учиться здесь в муниципальном двухгодичном колледже. Он уже нашел себе квартиру, и переедет туда летом. Он устроился работать разносчиком в Rex’s Chinese. Кристен с Тристаном говорят, что останутся вместе, но оба понимают, что их пути разойдутся. Она покидает его, и он, насколько это возможно, счастлив за нее. В следующем году у него, вероятно, будет другая девушка. Из его же колледжа. Со светлыми волосами и не таким неподвижным взглядом, как у Кристен. Ее взгляд будет блуждать по комнате, и Тристан будет скучать по тому, как смотрела на вещи Кристен, по тому, как она смотрела на него – так, словно только на него и стоит смотреть.

Искренне ваша,

Лорел

Дорогая Эми Уайнхаус,

Тетя Эми спросила меня, не хочу ли я сегодня съездить с ней в торговый центр и прикупить весенней одежды, включая платье на Пасху, которая наступит завтра. Она хотела провести со мной день тети-племяшки – наверное, наподобие дня мамы-дочки. Я была не в настроении, но не хотела ее обижать, поэтому согласилась.

Мы заглянули в магазин JCPenney. Я разглядывала там топы, когда она принесла мне охапку платьев на примерку – все слишком длинные и кружевные. Удивительно, как она умудрилась найти столько чопорных платьев в универсальном магазине – уж точно не в подростковом отделе.