Письмо в Лабиринт (СИ)

– А может, то, что моя прекрасная дама мне не врет? – лениво протянул Рыжий. – Не делает мне театральных сцен? Не изобретает никаких способов меня достать? Ценит, когда я дерусь за ее сердце? Что ее подруги не пытаются постоянно меня соблазнить?

– Я же говорю, – сказал мне Морган. – Это же предел его мечтаний – выпилиться из цивилизации и окончательно превратиться в животное.

– Да идите вы в пень, – надменно сказал Рыжий. – Что вы понимаете в любви. Ваши эмансипированные женщины ухаживают за вами, как за сыновьями, и если у вас возникает соперник, вы предоставляете женщине самой его отогнать. Ах, как это цивилизованно! Ах, она должна выбирать сама! Я-то, может, и животное, только вы – просто бабочки-стрекозки, вот вы кто. Элои. А женщине не нужен мужчина, которого можно заменить надомным мастером, фаллоимитатором и пробиркой со спермой.

– Можно подумать, им нужно животное, – сказал я. Мне было обидно. – Тоже мне, изобрел велосипед.

Рыжий оглядел Моргана, стоящего в кухонном фартуке над плитой. Дипломатично перевел взгляд на потолок и сказал:

– Знаете, судя по результатам, мой способ все-таки немного лучше вашего.

Но Фриланд вообще не очень-то терпим к иллюзиям. Прошла всего пара дней. Мы обедали в большой гостиной. Лес в окне гнулся и трещал под порывами ветра, стекла дребезжали, Рыжего не было, Айрин сидела за столом, вся скукожившись, и еле-еле клевала еду. Маша молчала, у меня ужасно болело в груди, было довольно грустно, а потом мы услышали, как с треском распахнулась входная дверь, и Айрин вдруг вся повернулась к входу.

На пороге стоял Рыжий. Он увидел Айрин и отшатнулся. У него что-то происходило с лицом. Оно дергалось и менялось.

– Да ты же использовала меня, – как будто не веря глазам, проговорил он. – Ты меня поимела, сучка, а я тебе поверил!

С Айрин тоже творилось что-то странное: она вцепилась в столешницу, глаза наполнились слезами, губы поползли в сторону, алые пятна зажглись на щеках.

– Да сдался ты мне! – закричала она. – Откуда я могла знать? Мало ли лисиц! Я же не думала, что тут еще есть оборотни!

– Я тебе не верю, – со страшным ледяным презрением ответил Рыжий. – Это я мог не знать, а ты здесь всю жизнь живешь. Да ты даже по запаху могла бы догадаться! Мля, да я же только сейчас сообразил: ты же даже пахнешь по-другому!

– А я, по-твоему, кто? – Айрин вскочила, стул отлетел в сторону. – Ясновидящая? Мало ли кто как пахнет в этой Стране!

Ее тугие кудри рассыпались, и я впервые разглядел ее уши, всегда скрытые буйной шевелюрой. Уши у нее были длинные, с махонькими кисточками, подвижные – точно такие же, как у Рыжего; и сейчас они были точно так же яростно прижаты к голове.

Айрин бешено пнула стул, зарыдала в голос, как будто в ней повернулся какой-то выключатель, и кинулась вон. В глубине дома простучали шаги.

– Гадство, – прошипел Рыжий ей вслед. – Даже тут – обман, разводилово! А вы, – он взглянул на Нету, Аои и Машу. – Вы-то ведь точно знали. Маша, – его голос вдруг задрожал, – почему ты мне не сказала?

Маша низко наклонила голову, перебирая скатерть. Баламут повернулся и вышел, бешено хлопнув дверью.

Воцарилось молчание. Потом Нета, вздохнув, тихонько заметила:

– Я же говорила, что так будет. Нам надо было им сказать.

– Они взрослые ребята и должны были разобраться сами, – с неожиданной решительностью отрезала Маша. – Если они не видели – значит, не хотели видеть.

Морган, откинувшись на стуле, задумчиво спросил у Аои:

– Айрин, значит – тоже оборотень? Вот так дела. Ну, это многое объясняет...

2.

Рыжий вернулся в тот же вечер. Он тихо вошел в гостиную, постоял посреди комнаты и уселся за стол. Облокотился обеими руками и сильно потер ладонями лицо.

– Ну? – спросил его Морган, глядя поверх книги.

Рыжий тускло взглянул на него. Потом длинно выдохнул и сообщил нам:

– Я дебил.

– Поздравляю с просветлением, – сказал Морган.

– Погоди, Кэп, – сказал я.

Мне было относительно неплохо – так, что даже тошнило не каждые десять минут. И Рыжего было очень жаль.

– Я кретин, – сообщил Баламут в пространство. – Кэп, ты был прав: это клиника. Сколько это продолжалось? Месяца два? Черт! Чтоб я еще раз в этот хренов Лабиринт!

– Не ори, – сказал Морган. – Лабиринт-то тут при чем?

– Чутье он отбивает, Кэп! Как глухой и слепой становишься! Блин, да я ведь даже не заподозрил! Два месяца! – и Рыжий длинно выругался.

Морган побарабанил пальцами по столу и осторожно спросил:

– Ну и что ты теперь – жалеешь?

– Да как я могу жалеть! – вскрикнул Баламут. – Я же, блин, счастлив был! Думал – всё, вот я, наконец, нашел себе! Вот это как раз то, что мне надо!

Он потух. Помолчал и тихо прибавил, оглянувшись:

– Думал: мне теперь и Маша больше не нужна.

Под самым окном гостиной прошел Малыш, а вслед за ним протрусил ЧП. Малыш подошел к столбику ограды, дотянулся и поставил на него открытую плоскую жестяную коробку.