Письмо в Лабиринт (СИ)

– Животные очень чувствуют Границу. И почему-то всегда стараются держаться от нее подальше. Исключения есть, но они редки.

– Двенадцать экземпляров за месяц, – проговорил Морган, взглядывая на Нету. – И что же, Малыш несколько лет только и будет делать, что ходить по зарослям и искать этих существ?

– У меня и в мыслях нет заставлять его заниматься этим несколько лет, – удивленно ответила она. – Скоро у меня будет оказия навестить какую-нибудь фабрику, и я попрошу у крох недостающее количество сердечников. Но только если увижу, что мальчик упорно и последовательно трудится.

– Да, – сказал я. – Начинающему проводнику лучше заниматься каким-нибудь делом, а не просто болтаться по Стране без цели. Это повышает его шансы на то, что в Лабиринте наша Страна в определенный момент не выветрится у него из памяти.

Нета задумчиво глянула на меня.

– Я рассуждала примерно так же. Но спасибо. Это ценно, когда твои домыслы подтверждает настоящий проводник.

Вечером явился Рыжий, проглотил ужин и завалился спать.

Глава 16. Собаки не рождаются злыми

День 3.

Перед рассветом мы проснулись от шуршания, потрескивания и невнятного бормотания. Мы высунули носы в утреннюю прохладу и убедились, что так и есть: мимо мастерской неторопливым потоком шла миграция кодама. Неты нигде было не видать. Мы вчетвером влезли на кирпичный забор и наблюдали, как маленькие создания без спешки ковыляют через лес, то и дело скрываясь в листвяной подстилке и траве; иногда какой-нибудь кодама взглядывал на нас и кивал, серьезно глядя детскими глазами. Эти существа безобидны, если их не трогать, и к тому же они ухаживают за лесом. Но им нельзя попадать в Лабиринт: там они быстро дичают, становятся злобными и до крайности агрессивными.

Малыш забрасывал нас вопросами, но мы и сами в первый раз видели, чтобы миграция кодама была такой многочисленной. Кодама постепенно прошли, и мы заспорили. В лесу стало совсем тихо, не было ни ветерка. Мы тоже разговаривали тихо, а потом Малыш сказал «ой» и замолчал, и тогда мы тоже заметили дозорного, который стоял, прислонившись к ближайшему дереву, и смотрел на нас.

– Проводник, нам нужно уточнить, – без вступления сказал дозорный. – Вот этот черный пес, которого вы перевели через Границу – он ваш?

– Какой еще черный пес? – в изумлении проговорил Рыжий.

– В каком смысле – наш? – в изумлении проговорил Морган.

– В том смысле, что не бывает собак без хозяина, – пояснил дозорный. – Или вы такое когда-нибудь видели?

Собак во Фриланде мы с Морганом видели (точнее, слышали) единственный раз. И обстоятельства, при которых это произошло, нам вспоминать решительно не хотелось.

– Ну и что с ним не так? – с вызовом спросил Баламут. Дозорный улыбнулся.

– С ним много что не так, оборотень, и ты это знаешь. Но проблема не в этом, а в том, что он совсем не умеет себя вести. А у нас нет времени заботиться о нем.

Последний кодама торопливо проковылял мимо нас, и мы проводили его глазами.

– Слушайте, – сказал Рыжий, – а почему вы не можете просто его... – он покосился на Малыша и удержался от окончания фразы.

Но потом все-таки добавил:

– Вы же стреляете в чудовищ!

– Ну да. Иногда, – сказал дозорный и хладнокровно оглядел его с ног до головы. – А иногда не стреляем. На твоем месте я бы радовался этому последнему факту.

– Что это ты имеешь в виду? – ледяным голосом спросил Баламут, выпрямившись. Дозорный снова улыбнулся.

– Что смерть – это единственная вещь во всех трех мирах, которую нельзя исправить, – пояснил он. – Думаю, ты это понимаешь, как бы старательно ни пытался убедить всех окружающих в своей интеллектуальной несостоятельности... В общем, мы приведем этого пса к мастерской Неты, а иначе его съедят. Но на этом всё. И он пропадет, если о нем кто-нибудь не позаботится.

– Да пусть пропадает пропадом! – вскричал Рыжий, пропустив на этот раз «интеллектуальную несостоятельность» мимо ушей. Но дозорный уже шагнул в сторону, в заросли, и исчез.

– Собака? – переспросил Малыш, серьезно взглянув на нас. – Тут есть собака без хозяина?

– Что-то мне это всё не нравится совсем, – пробормотал Морган.

Пока мы завтракали, я наконец смог расспросить Малыша о его путешествиях через Границу. Он рассказывал охотно и с удовольствием. Оказывается, он уже научился искать на просторах Пограничья городки и поселения – и не видел в этом ничего удивительного. К мастерской он пришел именно в поисках Неты, и тоже не удивлялся, что так быстро ее нашел. Его мама была смотрителем зала в «Шестерочке», а отец сержантом полиции. Чаще всего гейт открывался для него прямо в его комнате, в рисунке на обоях.

– А ты так же гонял в детстве – через обои? – спросил меня Рыжий.

– Через обои тоже, – ответил я. – Но чаще через дырку в заборе детского сада. Лет до пяти. Потом лаз заделали, малина кончилась. Малыш, ты не забывай: если обои переклеют, тебе надо просто найти другой выход.

– Везет же некоторым, – с завистью сказал Рыжий.