Питер Пэн должен умереть

Причина удручающей досады и разочарования была типичной: сложно проводить расследование без исследовательского аппарата, который всегда был под рукой во время его службы в полиции. Усугубляло проблему и то, что Хардвик потерял доступ к документам, информационным системам и каналам для справок. Одним словом, человек, находящийся на внешней орбите, вынужден зависеть от тех обитателей этого мира, кто согласится пойти на риск и выдать нужные сведения. Недавний пример Хардвика служил доказательством того, что риск этот и в самом деле немал.

В нынешней ситуации очень многое зависело не только от Эсти, чья вовлеченность в дело казалась неоспоримой и искренней, но и от желания ее знакомых помочь ей, причем тихо. Точно так же многое зависело от приятелей Хардвика и от их мнения о нем самом и его мотивах. Невежливо было бы давить на кого-либо из этих помощников – ведь никто из них не был обязан помогать вообще.

Гурни ненавидел оказываться в таком вот положении – когда зависишь от непредсказуемой щедрости совершенно посторонних людей, только и надеясь, что эти неподвластные твоему контролю ресурсы принесут именно те крохи информации, которые помогут совершить прорыв в расследовании.

Звонок раздался ближе к пяти утра: и двух часов не прошло с тех пор, как наводнявшие сознание мысли наконец успокоились и позволили Гурни забыться полусном, не приносящим отдыха. Неловко шаря руками впотьмах в поисках телефона, он опрокинул пустой стакан (Мадлен сонно заворчала) и лишь потом наконец нащупал на столике мобильный. Увидев на экране имя Хардвика, он ушел с телефоном в кабинет.

– Да?

– Может, тебе и кажется, что для звонка рановато, но в Турции на семь часов позже. Там уже полдень. Пекло, небось, адское.

– Отличные новости, Джек. Спасибо, что сообщил.

– Меня разбудил мой человек в Анкаре. Вот я и решил поднять и тебя за компанию. Фермеру Дэйву пора задавать корм курам. Собственно, если ты не встал час назад, значит – ленивый сукин сын.

Гурни уже привык к своеобразной манере Хардвика начинать деловую беседу, так что чаще всего он пропускал подколы мимо ушей.

– Этот твой тип в Анкаре – из Интерпола?

– Говорит, что да.

– И что у него для тебя было?

– Кое-какие мелочи, пикантные подробности. Что нам подбрасывают, тем и довольствуемся. Щедростью его души, например.

– И что у этой щедрой души нашлось для тебя?

– А у тебя время есть? Не надо спешить к курам?

– Куры – очаровательный штришок сельской жизни, Джек. Надо и тебе парочку завести.

Как ни странно, но лишь приняв курс Хардвика, можно было заставить его вернуться к делу.

– Пикантная подробность номер один. Лет десять тому назад силы добра сумели поприжать одного из главных корсиканских злодеев: ему светила крепкая двадцатка в особо паршивой тюрьме – и им удалось его завербовать. Сделка состояла в том, что он сдает силам добра кое-каких коллег по цеху, а силы добра, вместо того чтобы сажать этого типа в тюрьму, берут его в программу защиты свидетелей. План не сработал. Через неделю после заключения сделки шеф операции по защите свидетелей получил по почте коробку. Рискнешь угадать, что там было?

– Смотря какого размера была коробка.

– Ну, скажем, гораздо больше, чем потребовалось бы, чтобы упаковать в нее член. Ну так и что, по-твоему, там оказалось?

– Рискуя попасть пальцем в небо, Джек, предположу, что если коробка была достаточно большой для головы, то, скорее всего, голова там и была. Верно?

Молчание на другом конце стало ему ответом.

– И еще раз рискуя попасть пальцем в небо, – продолжал Гурни, – предположу, что в глаза и уши были вбиты…

– Да, да, Шерлок, все верно. Очко в твою пользу. Теперь к истории номер два. Готов? Не надо в сортир или еще куда?

– Готов.

– Восемь лет назад член русской Думы, мультимиллионер с очень разносторонними связями, бывший кагэбэшник, отправился в Париж – на похороны матери. Мать жила в Париже потому, что ее третий муж был французом, Париж она обожала и хотела, чтобы ее там и похоронили. Ну и угадай, что случилось?

– Деятеля из Думы пристрелили прямо на кладбище?

– В дверях расположенной напротив кладбища Русской православной церкви. Наповал. Говоря уж совсем точно – пуля попала прямо в глаз.

– Гм-гм.

– Там была еще пара интересных подробностей. Будешь угадывать?

– Сам скажи.

– Пуля – «Свифт» двадцать второго калибра.

– И?

– И никто не слышал, с какой стороны стреляли.

– Глушитель?

– Скорее всего.

Гурни улыбнулся.

– И петарды?

– Прямо в точку, старичок.

– Но… но как Интерпол связал эти два случая между собой? Что они обнаружили?

– Никакой связи они не выявили и эти два дела не объединяли.

– Тогда как?

– Твой вопрос – поисковые ключевые слова из дел Гурикоса и Спалтера: всплыло корсиканское дело, а потом и Париж…

– Да, но ведь подробности про гвозди в голове всплыли только в корсиканском деле, а про петарды и кладбище – только в деле этого думца. О чем тогда мы говорим? Если судить только по этим двум фактам, это ведь могут быть два совершенно разных исполнителя, разве нет?