Питер Пэн должен умереть

– Ты искренне веришь, что прием у Малькольма Кларета может спасти мне жизнь?

Ее голос так же внезапно наполнился усталой печалью.

– Не хочешь с ним встречаться, возьми да отмени прием.

Скажи Мадлен это другим тоном, он затеял бы грандиозный спор о том, кто должен отменять встречи, которые назначила она сама. А потом еще, чего доброго, дошло бы до пиломатериалов, которые она заказала для постройки курятника, и ее привычки начинать то, что потом приходится доводить до конца ему, – и вообще, до упрека в том, что все и всегда обязательно проходит по ее расписанию.

Однако выражение ее глаз на корню пресекло саму мысль о споре.

Как ни странно, у Гурни забрезжило понимание: быть может, повидаться с Кларетом и впрямь следовало бы.

От необходимости продолжать этот разговор его спас звонок телефона, лежавшего в кармане. Гурни проверил имя, высветившееся на экране. На секунду обозначилось имя – Кайл Гурни, – и сигнал тут же оборвался. Гурни подмывало сразу перезвонить, но он сообразил, что сын, верно, проезжает сейчас какой-нибудь участок дороги, где нет связи, так что есть смысл подождать.

Он посмотрел на часы. 4:44 – позже, чем он думал.

Пора было выезжать к торговому центру. На жизненно важную встречу, к которой он так и не успел подготовиться.

Глава 34

Джентльменское соглашение

Парковка у «Риверсайда», как обычно, была наполовину пустой.

На самой безлюдной площадке перед «Ти-Джи-Максом», возле дальнего конца здания, на асфальте молча и нелепо примостилась стайка чаек.

Въезжая на площадку, Гурни притормозил, чтобы разглядеть чаек получше. Птиц было пятьдесят-шестьдесят. Из машины казалось, что все они застыли неподвижно, развернувшись в одну и ту же сторону, против заходящего солнца.

Проезжая мимо них на парковку ближе к центральному входу, Гурни невольно задумался о том, как часто в последнее время чайки перебираются к торговым центрам, далеко от моря, – привлеченные, без сомнения, крошками и прочими остатками фаст-фуда, оброненными посетителями. Интересно, а у этих птиц тоже закупориваются сосуды, как у подкармливающих их людей, в результате чего они становятся неповоротливее, летают меньше и реже? Есть над чем поразмыслить. Но не сейчас. Осознание неотложности предстоящей задачи вернуло Гурни к действительности. Заперев машину, он прошел под аркой в причудливо-нарядное здание, над которым изогнулись дугой светящиеся буквы «Риверсайд».

Торговый центр был не из крупных. Всего одна центральная линия, несколько небольших ответвлений. Зазывная яркость входа сменялась унылым интерьером – судя по всему, почти не обновлявшимся не один десяток лет. Гурни сел на скамейку посередине вестибюля, напротив магазинчика «Альпин-спортс». Витрину заполонили костюмы для велосипедистов – в обтяжку и блестящие. Продавщица стояла в дверях, хмуро глядя на экран своего телефона.

Гурни посмотрел на часы. 5:33.

Он принялся ждать.

Клемпер объявился в 5:45.

Мир правоохранительных органов меняет людей сильнее, чем тюрьма, развивая и усугубляя вполне определенные свойства: скептицизм, расчетливость, замкнутость, жесткость. Свойства эти могут развиваться в разных направлениях, в хорошую сторону или в плохую, в зависимости от характера – или душевных качеств человека. Одному полицейскому они дают опыт, верность товарищам, храбрость и твердую решимость даже в самых нелегких обстоятельствах работать на совесть. Другому – ядовитую циничность, предвзятость, жестокость и упорное стремление подгадить миру, который так подгадил ему. По мнению Гурни, выражение глаз Клемпера, пока он подходил к скамье, явно относило его ко второй категории.

Клемпер уселся на другом конце скамейки, в нескольких футах от Гурни. Не проронив ни слова, он открыл на коленях маленький дипломат, наклонив крышку так, чтобы не было видно, что внутри, и принялся с чем-то там возиться.

Гурни предположил, что это сканер – скорее всего, многофункциональный, выявляющий любые записывающие или передающие устройства.

Через минуту-другую Клемпер закрыл дипломат, быстро осмотрелся вокруг и наконец заговорил, грубо, почти сквозь зубы, уставившись в пол.

– Что за чертову игру ты затеял?

Его резкость говорила о нервном напряжении, а массивное телосложение казалось лишь избыточным багажом, лишним грузом, бременем: неудивительно, что лицо его блестело от пота. Но было бы ошибкой сделать следующий шаг в ту же сторону и счесть Клемпера совершенно безвредным.

– Ты можешь кое-чем помочь мне, а я тебе, – сказал Гурни.

Клемпер насмешливо фыркнул и оторвал взгляд от пола, словно распознав в словах Гурни типичный прием следователей на допросах.

Молоденькая продавщица в дверях «Альпин-спортс» все так же хмуро глядела на свой телефон.

– Как поживает Алисса? – небрежно спросил Гурни, понимая, что сильно рискует, так быстро пустив в ход эту карту.

Клемпер бросил на него косой взгляд.

– Что?

– Подозреваемая, с которой ты вступил в недопустимые отношения. – Он помолчал. – Вы все еще встречаетесь?

– Что за хрень? – Срывающийся голос Клемпера подтверждал, что Гурни угодил в больную точку.