Питерская осень

– Валюш, – прервала наступившую тишину Анастасия Валерьевна, плотнее кутаясь в тёплую шаль. Такие носили старушки, коей она себя не считала, но Питерский промозглый ветер просто не оставил ей выбора сегодня. – Алису собаки поганые загрызли.

– Это парии были? – Валентина Дмитриевна, увидев непонимающий взгляд подруги, поспешила пояснить. – Которые в стаях бегают. Там парии в основном. Дички, так сказать, которые ласки человеческой несколько поколений не знали. Они же?

– Валюшенька, дорогая моя, не разбираюсь я в этих собаках. Это ты у нас ветеринаром когда-то работала, а я всю жизнь бумажки перебирала в учреждении. Откуда ж мне знать, парии это или бывшедомашние. Сказано было, что загрызла стая. А уж из кого она состоит, никого не волнует. Только уже второй труп у нас на поле находят. Опасно ходить туда, говорят.

– Да кого ж это остановит? – хмыкнула подруга, вспоминая о том, что погода на дворе, несмотря на холода, стоит располагающая к шашлыкам. – И кто говорит? Полиция? Слушай больше этих…

– Валя! Дети же! О чём мы с тобой говорили в прошлый раз?

– О том, что дети похлеще нас ругаться могут. А я тебе толкую про то, что слушать полицию никто не будет. Захочет народ шашлыков – пойдёт в поле. И никто их не остановит: хоть стаи, хоть студенты с топорами, – недавно перечитанный Достоевский так и просился встрять в разговор, предлагая разнообразные отсылки да сравнения с метафорами.

– А ты и про студентов с топорами слышала? – оживилась Анастасия Валерьевна, не поняв – литературу она со школы на дух не переносила. – У нас в домовом чате ничего про это неизвестно, только стаи да законопроект новый обсуждают. И то, что полиция бездействует. У вас такого нет? Представляю, как Виталий взбесился бы.

– Читала я про них, дорогая моя. Читала. А Виталию-то чего беситься? Он хоть и живёт у нас, всё равно на другой район работает. Или в целом? Так что они сделать-то могут? Стаи отыскать и арестовать? Самим небось страшно. Или в ведомство какое написать? Так им потом от этого самого ведомства так прилетит, что мало не покажется. А законопроект ещё не принят. Да и будь он принят, кого они арестовали бы? Людей, за то, что ходят по полю, да собак собой соблазняют? Чушь какая-то.

– А вдруг не чушь? Ограждение бы установили какое. Запретили бы подкармливать.

– И дальше, что, Настюшенька? Уже прикормили их. Уже всё. А с ограждением это ты загнула, конечно. Они сколько лет освещение на бульваре сделать не могут, потому что никак не определятся, кому он принадлежит, а ты про поле. Чьё оно, поле это? Тоже никто ведь не знает. Раньше вроде как были они сельхозугодьями, а сейчас чёрт его разберёт. Разве могут они самовольно заграждение поставить? Только договориться с тем, кому это поле принадлежит. А кому оно принадлежит? В том-то и суть, дорогая моя, что никто не знает.

– Так документы надо поднять. В кадастровую карту заглянуть. Чего они сидят на попе ровно и ничего не предпринимают?

Валентина Дмитриевна едва сдержала смешок, услышав из уст подруги более приличное слово «попа». Так и возник у неё перед глазами Виталий в форме, сидящий на детском стульчике ровненько, выпрямившийся словно по струночке. Не сдержалась она всё же – засмеялась, чем вызвала ещё большее возмущение подруги.

– Ну чего ты, а? Я же дело говорю, – начала защищать свою идею Анастасия Валерьевна. – Кадастровые карты посмотреть надо. Там и бульвар освещение обретёт, и поле – заграждение.

– А ты, Настюшка, думаешь, люди там глупые сидят? Слышала я, что какой год они уже эти кары крутят, да никак определиться по поводу бульвара не могут. А ты про ограждение мечтаешь. Кстати, а что за Алиса-то? Которая из 418-й?

– Но должно же было быть там всё прописано… – как-то растерянно произнесла подруга. Потом, поняв, что тема немного сменилась, чуть оживилась. – Нет, из моего дома которая. Из 508-й. Молоденькая ещё была. Двадцать два года всего, только недавно на новую работу, говорят, устроилась. А тут такая беда. И за что молодой душе такие страдания, скажи мне. Почему нас, очаровательных дам, не трогает никто, а молодняк помирает, как…

– Как мухи, сказать хочешь? Потому что в этом и суть, дорогая моя. Что молодняк шатается по ночам неизвестно где, а мы с тобой на лавочке сидим и друг к другу в гости ходим на вкусный кофе да ароматный табачок. Не в тех мы с тобой годах, чтобы по ночам в поле выходить. А коль выйдем, так и без всяких стай помрём, зацепившись за ближайшую кочку. Кстати, не слышала, не видел кто происшествие? Окна же твоего дома на поле как раз выходят.

– Да какой там, – Анастасия Валерьевна рукой махнула. – Спали, либо пили все. И вроде всё у самой лесозащитной полосы, что поле разделяет, было. А там попробуй разгляди.